— Не смей, блять, смотреть на нее, — киплю я, когда Уилсон выплевывает сломанный зуб. — Я убью тебя на хрен, сучья тварина.
Оттаскивая подальше, Саймон и Альварес отпускают меня, я поворачиваюсь, мой дикий взгляд сталкивается со спокойным, невозмутимым выражением лица Брии. Она подносит ладони к моим щекам, и ее нежная улыбка прогоняет ярость, все еще горящую в моих венах. Я отвожу ее на несколько шагов, желая отодвинуть подальше от Уилсона, а потом убираю выбившиеся пряди волос с ее лица. Ощущаю удовлетворение при виде своих окровавленных костяшек пальцев рядом с ее безупречной кожей.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, мое сердце все еще колотится из-за частых вдохов.
— Я в порядке. А ты?
Я киваю, закрываю глаза и прижимаюсь своим мокрым от пота лбом к ее лбу.
— Мне жаль.
— За то, что выбил дерьмо из Уилсона?
— Нет, — говорю я с тяжелым вздохом. На самом деле я совсем не сожалею об этом, и стараюсь не думать, почему я вообще так поступил. Моя рука скользит вниз по спине Брии. — Прости, если я затронул какие-то воспоминания, которые ты хотела оставить в прошлом.
— Илай, нет, — шепчет она, обвивая руками мою шею и притягивая меня в свои объятия. Я вдыхаю ее легкий аромат, кладя голову ей на плечо. — У меня это работает не так.
Я отстраняюсь, чтобы поцеловать ее, сказать, что люблю, но меня останавливает предупреждающий сигнал.
— Копы! — кричит Саймон. — Собирайтесь!
Глаза Брии расширяются, когда я хватаю ее за руку.
— Давай, Панкейк. Пора идти.
Мы надеваем шлемы, и Бриа прокладывает маршрут на телефоне к озеру Макдональд. Мы пробираемся сквозь спешащих зрителей и ревущие мотоциклы, когда выезжаем на дорогу. Мы ускоряемся на поворотах и обгоняем другие байки, а Бриа повторяет со мной каждый наклон. Мы даже не слышим сирен, но едем так, как будто они прямо за нами. Спустя час и два знака с оленями мы катим по уединенной гравийной дорожке, которая ведет к массивному бревенчатому домику на берегу.
Солнце уже садится, когда я паркуюсь рядом с лестницей, ведущей на круглое крыльцо. Это еще одно впечатляющее сооружение, без каких-либо украшений на стенах и с изящными деталями, смешанными с деревенским теплом дерева. Бриа направляется на кухню с полированными гранитными столешницами и сверкающими стальными приборами и достает аптечку первой помощи из ящика рядом с газовой плитой.
— Нам лучше остаться здесь на ночь, — говорит Бриа, когда я отправляю сообщение Флетч, чтобы узнать, может ли она выгулять Дьюка. Она отвечает почти сразу, смайликом большого пальца вверх.
— Хорошо. Во сколько у тебя завтра первое занятие?
— Не раньше часа дня. А у тебя?
— В одиннадцать.
Бриа кивает и жестом приглашает меня сесть на один из стульев на островке. Она наливает два бокала бурбона, прежде чем сесть рядом со мной. Я наблюдаю за точной работой ее нежных пальцев, пока она готовит повязки с кремом-антибиотиком и распаковывает марлевый тампон, смачивая его в спирте.
— Прости, милая. Не следовало приводить тебя туда, — говорю я. Она прижимает пропитанный тампон к моим окровавленным костяшкам пальцев и вытирает засохшую кровь, острая боль просачивается в раны.
— Если бы я не хотела идти, я бы не пошла, — отвечает она, растерянно пожимая плечами.
— И я прошу прощения за свою реакцию на Уилсона. Не буду винить тебя, если после такого ты станешь относиться ко мне хуже.
Движение руки Брии замедляется, и она моргает, глядя на меня.
— С чего бы это?
— Из-за драки? Может быть, из-за того, что выбил человеку зубы?
Бриа фыркает от смеха и возвращается к своей работе.
— Я не буду относиться к тебе хуже, — она долго молчит и делает то, чего я никогда от нее не видел. Она начинает покусывать губу, сосредоточенно нахмурив брови. — Ты бы стал думать обо мне хуже? Если бы я была… жестокой… с кем-то?
— Нет, Бриа.
— Такое бывало.
— Это все равно не меняет того, что я чувствую.
Бриа кивает. Она продолжает кивать — почти незаметное, ритмичное покачивание головой. Она снова начинает покусывать нижнюю губу, складка между ее бровями становится глубже. Я чувствую, что она на грани чего-то, какого-то вопроса или чувства, которое не может сдержать. Но я не спрашиваю. Я просто жду, надеясь, что она сделает все сама.
— А что, если я скажу, что поступала и похуже? — наконец спрашивает она.
— Определи слово «хуже», — я жду, что она уточнит, но она этого не делает. На ее лице исчезает всякое выражение. — Мы здесь говорим об утоплении щенков?
— Нет, — отвечает Бриа с мимолетным выражением отвращения на лице. Снова воцаряется тишина, пока она перевязывает мои разбитые костяшки пальцев. Закончив, она убирает содержимое аптечки и собирает мусор в кулак. Она начинает вставать, когда я обхватываю пальцами ее запястье.
— Хэй, — говорю я. Бриа напрягается, как будто готова отстраниться, но не двигается. — Это не изменило бы того, что я чувствую. Я люблю тебя, Бриа. Я понимаю, ты прошла через кое-какое дерьмо. Я понимаю, что ты не готова делиться. Но когда это случится, я все равно буду любить тебя.
По тому, как Бриа смотрит на меня, я понимаю, что подошел очень близко, а потом все испортил. Не нужно было спрашивать, что значит «хуже». По правде говоря, ее ответ не имел бы значения. Я люблю ее. Я представляю себе жизнь с ней, и эта картина становится яснее с каждой проходящей секундой.
Бриа одаривает меня слабой улыбкой и отстраняется. Я обещаю себе, что в следующий раз не совершу такой же ошибки.
Глава 26
БРИА
На неделе, последовавшей за неудавшейся гонкой, я сижу в маникюрном салоне «Мозаика», меняю свой цвет с темно-малинового на черный, ожидая появления Синтии Нордстром. Если я правильно рассчитала время, она должна появиться как раз в тот момент, когда я ухожу. Я стараюсь не слишком часто поглядывать на дверь, потому что Нерия никого не ждет. В ее меланхоличном мире богатых бараньих отбивных это просто совпадение.
Маникюр закончен, я расплачиваюсь на стойке регистрации, когда входит Синтия в очках от «Bulgari» и тренче от «Gucci», такая же отполированная и идеальная, как всегда. Она видит меня, и на ее лице появляется сияющая улыбка.
— Нерия! Я так рада тебя видеть. Жаль, что на этот раз мы не будем напарницами по маникюру, — говорит она.
— Ой, не говори. Я хотела еще раз поблагодарить тебя за то, что пригласила меня на собрание женской группы. Это было очень вдохновляюще, — вранье. Все это ложь.
Она улыбается и убирает свои светлые волосы с лица.
— У нас будет еще одна встреча на следующей неделе, если тебе интересно. А в те выходные будет поздний завтрак, на который придет несколько человек, но я думаю, никто не будет против тебя.
Ух. Если бы Нерия планировала остаться здесь, она бы уже поднималась по лестнице в «ягнятах». Жаль, что у нее другие планы.
— Конечно, — говорю я, перекидывая сумку повыше на плечо. — Мне нужно бежать, увидимся на следующей неделе?
— Абсолютно.
Мы расходимся в разные стороны, Синтия — к стойке администратора, а я — к двери. Ее телохранитель стоит на другой стороне, и я прохожу мимо, даже не взглянув в его сторону, направляясь к задней части внедорожника «Преторианцев», чтобы затем перейти улицу в сторону «Гриндстоуна». Но успеваю тайком прикрепить GPS-трекер к бамперу.
У меня есть час.
Я завожу таймер на часах на шестьдесят минут и направляюсь к одному из своих автомобилей, припаркованных за углом от «Гриндстоуна», сажусь в «Ауди A6 Аллроад», и направляюсь в сторону авеню Тоя, 656. Я останавливаюсь там, где нет камер, и проверяю GPS-трекер на своем телефоне, убедиться, что Синтия все еще в маникюрном салоне. Сорок девять минут.