— Я ненавижу это даже больше, чем вишневое дерево. Давай посмотрим верхний этаж, чтобы я могла оценить всю глубину своего презрения, — говорит Бриа.
Я откладываю все сумки в сторону, кроме маленькой черной, и медленно поворачиваюсь к ней. Ее ухмылка настолько полна дерзкого озорства, что мои кости становятся горячими, как расплавленная сталь, от одного взгляда на ее улыбку.
— Я выбью такое отношение из тебя, женщина.
Я снова перекидываю Брию через плечо и топаю вверх по лестнице под звуки ее смеха, чувствуя себя так, словно только что выиграл все лотереи в мире, заключив ее в свои объятия. Все идеи о том, что я хочу сделать с ней, с ней самой, кружатся в моей голове, пока не заслоняют все остальное, как будто внешний мир исчезает.
И я правда подразумевал все, что сказал. Я уничтожу ее. Я буду трахать ее до тех пор, пока ее острый язычок не перестанет произносить ни единого слова.
Кровать скрипит и стонет, когда я бросаю Брию на матрас и с приглушенным стуком кидаю сумку на пол.
— Сними это сейчас же, — приказываю я, оседлывая ее узкие бедра и расстегивая молнию на юбке дрожащими руками. Моя потребность в ней подавляет все доводы рассудка, и требуются остатки здравомыслия, чтобы не разорвать на ней одежду. Мне нужно попробовать ее на вкус, наполнить ее, услышать, как она рассыпается от моего прикосновения.
Бриа покачивает бедрами, когда я стягиваю с нее юбку и нижнее белье, ее черные трусики влажны от возбуждения, у меня слюнки текут от ее запаха.
— Что вы собираетесь со мной сделать, профессор? — спрашивает она сладким голосом, как из ретро-фильма, и тон ее полон соблазнения.
Я поднимаю ее с кровати и снимаю с нее рубашку, оставляя черный лифчик.
— Чего я не собираюсь с тобой делать — это, пожалуй, более уместный вопрос.
— Ладно, чего ты не собираешься со мной делать?
— Ничего. Буквально нет ничего, чего бы я с тобой не сделал, — говорю я, прежде чем наклониться и покрыть ее шею отчаянными поцелуями. — Я трахну тебя в рот. Я трахну тебя своим языком. Ты сядешь мне на лицо. Оседлаешь мой член. Возьмем игрушки. Я свяжу тебя так, как захочу. А твоя маленькая упругая попка? Она моя, Бриа. Прежде чем закончится эта ночь, с нее будет капать моя сперма.
Бриа вздрагивает, когда мои руки ласкают ее грудь, и я пощипываю ее соски через ткань лифчика. Я прикусываю и посасываю ее кожу, ощущая солоноватый цветочный вкус на своем языке. Она извивается подо мной, пытаясь найти трение, чтобы удовлетворить свою потребность, но я прижимаю руку к ее животу и удерживаю на месте, решив не торопиться.
Так и происходит. Я трачу время на то, чтобы исследовать ее кожу губами и языком, обвожу пальцами каждую впадинку. Формирую ее тело в своих ладонях. Я ловлю ее стоны поцелуями, они тонут в моем рту. Она здесь, в настоящем, со мной, внешний мир — не более чем сон. Я прокладываю дорожку из покусываний по ее телу, обхватываю руками ее икры и подтягиваю к краю кровати, где поклоняюсь самой потрясающей женщине, которую когда-либо встречал.
— Раздвинь для меня ноги, — говорю я, присаживаясь на корточки. Бриа удерживает мой взгляд, когда разводит колени и медленно опускает их на матрас. Нежная розовая мякоть ее сердцевины мерцает от влаги. Она вздрагивает, когда мои ладони скользят по внутренней стороне ее бедер. — Я никогда не устану видеть тебя такой.
— Какой? — шепчет она со слабой улыбкой.
Почему ее вопросы всегда задевают меня за живое? Она спрашивает о том, чего другие люди не делают. Она требует, чтобы я снял с себя все слои, чтобы она заглянула внутрь. Она не хочет сама заполнять пробелы. Она могла сама бы придумать себе ответ, как сделало бы большинство людей. Он имеет в виду, с обнаженной киской, или, когда я лежу и жду его. Но все эти домыслы? Они неточны.
— Уязвимой, — отвечаю я, и ее улыбка становится ярче от моей честности. — Как будто ты доверяешь мне.
— Я правда доверяю тебе.
— Ну что ж, Панкейк, — говорю я, вдавливая ее бедра в матрас. — Позволь показать тебе, насколько я заслуживаю твоего доверия.
Я опускаю голову и наслаждаюсь Брией Брукс.
Я провожу носом по ее складочкам, вдыхая запах, провожу языком по возбуждению, поклоняясь ее клитору. Все, что она показывала мне, как ей больше нравится, запечатлелось в моей памяти, поэтому, когда я прижимаю свой язык к ее клитору круговыми движениями, то делаю это с идеальным нажимом. Потом засовываю язык в ее киску, и от этого у нее лишь усиливается желание. Я медленно провожу рукой по ее складочкам и без боли прикусываю ее чувствительный бутон, отчего она извивается и стонет.
— Почему у тебя это так хорошо получается? — шепчет она, и я отвечаю тем, что спускаю ее ноги с кровати, зарываюсь лицом между ее ног и ловлю ее пристальный взгляд с хищным огнем в глазах. Неважно, сколько я получаю от нее, этого никогда не бывает достаточно. Я хочу больше ее стонов, больше ее вкуса, скользящего по моему языку, больше ее извивающегося отчаяния. Я хочу, чтобы мое имя чаще слетало с ее губ, как молитва.
Я закидываю одну из ее ног себе на плечо, чтобы просунуть два пальца в ее киску и погладить самую чувствительную плоть, одновременно лаская языком набухший клитор. Бриа вздрагивает и сжимается вокруг моих пальцев. Она вцепляется в простыни и закрывает глаза. Она хнычет, когда я приближаю ее к оргазму, и, может быть, это и не крик, но звук все равно восхитительный.
Я кладу руку на грудь Брии, чтобы уловить громоподобное биение ее сердца. Другой рукой расстегиваю свою рубашку и отклоняюсь от Брии лишь на мгновение, снимая с себя одежду. Облегчение от того, что я освобождаю свой член от оков одежды, временное, необходимость погрузиться в Брию почти так же болезненна.
Я тяну Брию на себя, ложась на кровать, она садится сверху, пока я сжимаю основание своей эрекции. Положив руки мне на грудь, она медленно опускается вниз, и я стону, когда удовольствие заключает меня в теплые объятия.
— Знаешь, доктор Каплан, — говорит Бриа, набирая ровный ритм, двигая бедрами, чтобы найти трение, и проводя своими черными ногтями со свежим маникюром по моей груди. — Если ты намерен сдержать свое обещание и засунуть член мне в задницу, может, сначала я тебе что-нибудь засуну? Знаешь, ну, как разложить все по тарелкам, прежде чем взять.
Мои руки все еще лежат на ее талии, сердце отбивает тяжелые удары, которые отдаются в ушах.
— Пе́ггинг[17]? — Бриа кивает. — Ты бы сделала это?
Бриа хихикает, и это самый очаровательный, самый сексуальный звук, который я когда-либо слышала.
— Да, я бы не стала предлагать, если бы не хотела попробовать.
— Господи Иисусе, — шепчу я, проводя рукой по лицу и пытаясь придумать все несексуальные вещи, какие только могу. Простокваша. Туалетный ёршик. Дьюк, когда ест траву, а потом блюёт на лужайку. Ничего не работает, особенно когда Бриа трется о мой член с коварной ухмылкой. — Если ты не кончишь сию же минуту, я упущу свой шанс.
Бриа подмигивает. Она проводит пальцами по своему языку и подносит их к своему клитору.
— Сейчас устроим.
Мне требуется все свое мужество, чтобы не кончить в нее, когда она двигает бедрами и кружит вокруг своего чувствительного бутона, пока не кончает, дрожащая и мокрая от пота. Когда ее оргазм стихает, она встает и отодвигается на край кровати, ее глаза вопросительно мечутся между мной и черным мешком, пока я томными движениями сжимаю свой член.
17
Вид сексуальной практики, при котором женщина, используя фаллоимитатор или страпон, проникает в анус мужчины