— Под чьим надзором?
— Кого-нибудь с самых верхних уровней. Кэрон. Синтия. Одна из девушек первого класса. Их было несколько, — пристальный взгляд Терезы устремляется на агента Лэнгилла. — Я не хочу, чтобы у девочек были неприятности, — говорит она.
— Все в порядке, не нужно вдаваться в подробности, — отвечаю я, успокаивая ее слабой улыбкой. — Я хочу узнать побольше о Кэроне. Часто ли у вас была возможность с ним поговорить? Он рассказывал вам что-нибудь о себе?
— Не так уж много, — говорит Тереза, проводя ногтем большого пальца по прожилкам темных линий на деревянном столе. — Он бывал там нечасто. Однажды он пробыл там неделю, а на следующий день его уже не было. Но в первую ночь я…
Я жду, молчаливо и неподвижно. Слева от меня маячит Бриа, хотя в ее движениях ничего не изменилось. Когда мы готовились к интервью, это было ее предложение. Ждать, пока человек заполнят тишину. И после долгой паузы Тереза делает это.
— В первую ночь, когда я переспала с Кэроном, он немного рассказал о своем прошлом. Он сказал, что его очень религиозно воспитывали, и видел, какой вред это наносит другим. Он сказал, что его семья не хотела его видеть. Они бросили его. Была ночь, когда он чуть не умер. Он сказал, что именно в тот день он решил сделать все, чтобы изменить свою жизнь и построить безопасное место для таких людей, как он. Особенно для женщин. Он хотел защитить девушек, которые пострадали или подверглись жестокому обращению. Брошенных. Он хотел создать для нас безопасное сообщество. Так оно и было. Это было прекрасное, безопасное место. Но теперь нет.
— Что вы имеете в виду?
— Я заболела, — говорит Тереза. — У меня волчанка. У меня была длительная ремиссия, пока я не пришла в «Лану». Я думала, что избавилась от болезни навсегда. Примерно через шесть месяцев пребывания в лагере у меня случилась сильная вспышка. Мне нужны были лекарства. Кортикостероиды. Но им это не понравилось. Остальные…они думали, что я смогу справиться с помощью методов детоксикации от «Ягненка». Это не сработало.
— Что произошло потом?
— Одна из девушек отвезла меня в больницу. Завтра у вас с ней собеседование.
— Ты пыталсь вернуться в «Лану», как только выздоровела?
Тереза качает головой, еще одна слезинка падает с линии ее ресниц и скатывается по щеке.
— Нет. Мы знали, что они не позволят нам вернуться. Как только окажешься за пределами, не входа назад. Но Сиенна сказала, что там все равно опасно, что мы вовремя уехали.
— Почему?
— Кто-то идет за Кэроном, и кто бы это ни был, им все равно, кто встанет на пути.
Глава 30
БРИА
Ну, черт. Я думаю, Габриэль-тире-Кэрон знает, что требования Авы-тире-Брии о заложниках могут показаться неискренними, благодаря Эбигейл-тире-Терезе.
Я пинала себя последние тридцать два часа с момента первого собеседования. Я должна была заметить гигантский красный флажок, который указывал на то, что фотография Эбигейл была во вложенной папке архива, которую Самуэль извлек из «Преторианцев». Чертовски неряшливо. Самуэль был бы разочарован. Я разочарована. Это промах любителя.
Не только это, но и ФБР теперь на одной волне со мной и Кэроном в нашей маленькой игре «домашняя кошка против дикой кошки», благодаря откровению Эбигейл-Терезы о том, что Кэрон осведомлен о другом игроке на поле. Я надеялась сохранить это между культом и мной. На следующий день Сиенна, участница интервью, более подробно рассказала о том, что она подслушала из беседы Кэрона с Коффи Н’Доли, генеральным директором «Преторианцев». Как оказалось, у них были свои подозрения еще до того, как Тристан пропал. Они уже поняли, что кто-то сидит у них на хвосте.
Итак, в целом, интервью были замечательными для моего исследования, но немного дерьмовыми на личном уровне. Я пытаюсь напомнить себе мудрый совет Самуэля, который он дал много лет назад. Однажды, Бриа, ты можешь сделать выбор, о котором пожалеешь. Не позволяй себе ограничения в виде разочарования или тревоги. Ты должна постараться найти скрытую выгоду, которую раскроет твой выбор.
Трудно добыть какие-либо драгоценные камни из-за такой неосторожной ошибки. Я постоянно думала об этом, на протяжении всего второго интервью, во время ужина с Илаем, когда мы сравнивали наблюдения, даже во сне. Единственной временной передышкой был секс с Илаем на диване в нашем номере… а потом за столиком для завтрака… и на кухонной стойке. Но в остальном моя ошибка поглощала меня, и как бы я ни старалась, я не могу извлечь из нее ничего хорошего.
И не то чтобы я хотела скрывать все это от Илая. Я не хочу, чтобы между нами были секреты. Я знаю, что их быть не должно, если я хочу держаться за эту новую жизнь, которая, кажется, растет вокруг меня. Просто не знаю, как это сделать. Как сказать ему об этом, не отпугнув? Как открыться самой себе?
Я перебираю в уме все варианты будущего, наблюдая, как он расхаживает у входа в кофейню, зажав телефон между плечом и ухом, держа в руках наши эспрессо. Он ходит взад-вперед, когда взволнован, и в моих мыслях мелькает мимолетная надежда, что Кэрон сдался ФБР. Меня поражает, что всего несколько коротких недель назад это было бы моим худшим кошмаром. Но сейчас, ловя улыбку Илая с ямочками на щеках, когда он вешает трубку и идет к машине, я не могу придумать ничего лучше, и все потому, что это его осчастливит.
— Что случилось? — спрашиваю я, когда Илай садиться в машину с нашими чашками кофе.
— Вообще-то, хорошие новости, — говорит он, заводя машину. — Пока мы не уехали, есть еще одна женщина, с которой мы можем побеседовать, и она полностью в твоем распоряжении.
— В самом деле? Это не создаст никаких проблем?
— Нет, вовсе нет, — говорит Илай, когда мы трогаемся с места и пробираемся через парковку. — Она не участвует в активном расследовании. Она не из «Легио-Агни». Она из другого культа.
Ощущение, как будто пауки пробираются под мою кожу, мурашками пробегает по спине.
— Еще один культ?
— Да, который исчез около двенадцати лет назад. Их называли учениками Ксантея, или ДОКСы. У них была маленькая отдаленная община в Неваде, и однажды они просто взяли и уехали. Оказывается, они добрались до Боливии. Эта женщина, Сара, была с ними в Неваде и могла что-то знать о некоторых исчезновениях, и что заставило их уехать. Это маловероятно, но, возможно, она сможет пролить свет на то, что происходит с «Легио-Агни».
Кажется, что машина уносится в другое измерение, когда мы выезжаем на дорогу, направляясь к отелю «Хилтон». Мое сердце сжимается в тугой струне адреналина.
— Она… из ДОКСа?
— Ага, — говорит он. Я замолкаю, мысленно прикидывая свои шансы на выживание, если выпрыгну из движущегося автомобиля. Илай оглядывается, замечая, как беспокойство пробирает меня до костей. — Ты в порядке?
— Конечно, — говорю я, проглатывая кусок дерева, который таинственным образом застрял у меня в горле. — Т… ты сказал, что ее зовут Сара?
— Верно.
Я не знаю Сару из ДОКС, так что держу пари, что это еще один экземпляр такая-тире-такая.
— Есть еще какая-то информация?
— Не особо. У нас будет немного времени, чтобы просмотреть файлы, которые прислали из ФБР, до ее прибытия. По словам агента Эспинозы, она совсем недавно ушли из ДОКС, поэтому информации немного. Сара неохотно участвовала в собеседованиях. Она была тяжело ранена.
— Р… ранена?
Выражение лица Илая становится мрачным, а затем он отворачивается от меня, когда его взгляд следует за нашим поворотом налево.