Мохан и Мохини в Уипснэйде и другая пара носорогов, живущая в Базеле, в Швейцарии, произвели на свет первая двух и вторая трех детенышей; наблюдение за ними в зоопарках дало исключительно ценные сведения о спаривании носорогов. Эти сведения особенно интересны в сопоставлении с наблюдениями, которые ведутся за этими животными на открытых пространствах Казиранги.
Так, например, теперь, когда мы видим, что один взрослый носорог преследует другого, картина для нас ясна: не сильный преследует слабого, не самец пытается догнать самку, а почти с полной уверенностью можно сказать, что это самка бежит за «сопротивляющимся» быком! Период течки у самки носорога наступает в течение года через каждые 46–48 дней, если еще не произошло спаривания. У самцов тоже бывают периоды течки, и для спаривания необходимо, чтобы у животных обоего пола эти периоды совпали. Период беременности длится 161/4–161/6 месяца. По всей вероятности, продолжительность жизни носорога и слона одинакова, примерно 70 лет, но точного подтверждения мы пока не имеем.
За последние 25 лет, с тех пор как Казиранга открылась для посетителей, я постоянно бываю там и помню ее еще до того, как все ручьи и маленькие водоемы заполонило великолепное, но страшное растение — водяной гиацинт. Примерно 50 лет назад он был завезен в Индию из Южной Америки в качестве декоративного растения. Но достаточно было посадить одно растеньице, как за несколько месяцев оно распространилось на площади 600 квадратных ярдов, нанося неисчислимый вред. Сначала ни одно животное в Казиранге не трогало это растение, только дикие свиньи в сухую погоду подрывали его корни. Сейчас с видимой неохотой его иногда понемногу поедают слоны, носороги и буйволы.
Много раз видел я Казирангу, когда сильные сухие февральские и мартовские ветры разносили огонь от зажженных костров по слоновой тропе, оставляя большие участки черных, обугленных стволов. Видел я ее и в апреле и мае во всем великолепии ее нового одеяния, когда молодая трава привлекает сюда индийских замбаров и свиных оленей.
Ездил я по заповеднику и на лодке в период самого высокого половодья во время дождливого сезона и сумел сделать, пожалуй, единственный в своем роде снимок плывущего носорога. Но больше всего я люблю Казирангу в конце муссонных дождей, в октябре и ноябре; половодье в это время спадает, дожди, духота и влажность уступают место прохладным солнечным дням. Начинается цветение трав и тростника, а вдали на севере вырисовываются снежные вершины Восточных Гималаев.
Проезжая по заповеднику на спине слона, всегда испытываешь некоторое волнение, когда раздраженный или испуганный носорог вдруг захрапит и бросится в нападение. Волнуешься независимо от того, удержит ли махаут слона на месте, обманув этим носорога, или слон повернет и начнет удирать через высокую траву, где нет деревьев и нет опасности, что ветви собьют седоков.
Помимо этих небольших волнений, я могу вспомнить только два случая, когда мне пришлось спасаться от носорога бегством.
Носороги могут быть очень опасны: не проходит года, чтобы они не убили несколько человек. Поэтому посетителям не разрешается слезать со слонов и ходить по заповеднику пешком. Для меня, человека, обладающего известным опытом, и почетного члена лесничества, было сделано исключение.
Вот как это произошло в первый раз. Я твердо решил снять на кинопленку носорога на открытом пространстве. Но слон — весьма несовершенный вид транспорта для производства таких киносъемок. Поэтому, увидев носорога, пасущегося возле пересохшего озерца, я сделал знак погонщику остановиться и поставить слона на колени. Вместе с помощником, который должен был помогать мне при киносъемке, я слез со спины слона и осторожно стал приближаться к носорогу, неся кинокамеру на треноге.
На расстоянии «выстрела» я установил треногу и начал снимать. Носорог медленно шел прямо на меня. Я приказал помощнику отойти поближе к слону, а сам продолжал съемку. Как только животное подошло так близко, что уже не помещалось в объектив, я решил, что работу пора заканчивать. Киноаппарат и треногу пришлось оставить, времени было в обрез. Уже приближаясь к слону, я обернулся посмотреть, что делает носорог. Он внимательно осматривал мой аппарат. Я полез на спину слона обычным способом: сначала встал на его согнутую заднюю ногу, а затем взобрался по веревке, пропущенной у него под хвостом. Носорог продолжал с интересом изучать киноаппарат, но, видимо, еще не настолько овладел искусством съемок, чтобы снять человека, который поспешно карабкается на спину испуганно трубящего слона!