Среди молодых посадок было несколько старых и высоких тиковых деревьев. У подножия одного из них и был привязан буйвол.
На это проклятое дерево было очень трудно взобраться. Ствол у него совершенно гладкий, первые ветки находятся на высоте только двенадцати футов, а я никогда не умел лазать по вертикальному шесту.
Я встал объездчику на плечи, а остальные старательно подталкивали меня, пока я не ухватился за первые ветки и не подтянулся. Листья тикового дерева так велики, что прикрыть ими махан было нетрудно, а поскольку вокруг росли только тиковые деревья, наша маскировка сливалась с их кронами. Развилина, на которой мы устроили махан, находилась на высоте свыше двадцати футов.
Тигр уже съел половину бычка, но и того, что осталось, было достаточно, чтобы ожидать повторного визита убийцы.
Около пяти вечера мои спутники удалились. Еще двадцать минут у них должно было уйти на то, чтобы откатить машину и освободить дорогу для тигра, если он вздумает появиться с этой стороны. Впрочем, он мог и вовсе не прийти.
Но тигр пришел. Когда уже совершенно стемнело, пятнистые олени пронзительными криками оповестили о его приближении. Эта популярность — или, наоборот, непопулярность — среди мирных обитателей леса должна быть очень обременительна для хищника. В данном случае, я уверен, он считал ее весьма неуместной.
Тигр двигался без особых предосторожностей, и я слышал шелест сухих листьев под его лапами задолго до того, как он подошел к своей добыче.
Я направил на него свет фонаря, и он посмотрел мне прямо в лицо. Трех секунд, в течение которых я разглядывал хищника, было достаточно, чтобы заметить, что у него не было «гривы». Но у меня не оставалось иного выхода, и тигр упал, пораженный пулей в сердце.
Я подождал минут пятнадцать, чтобы убедиться, что он мертв. Он не шевелился, и я спустился с дерева. Когда до земли осталось семь или восемь футов, я спрыгнул. Сильный удар о землю оставил у меня самые неприятные воспоминания.
Подойдя к трупу и тщательно осмотрев его, я выругался. Как я и предполагал, это был не людоед. Вокруг его шеи не было кольца волос. Убийца снова ушел, а пострадало невиновное животное.
На следующий день я свежевал тигра, а лесничие составляли официальный отчет о том, что я застрелил хищника, который не имел гривы, а следовательно, может, вовсе и не был людоедом, тогда как в имеющейся у меня бумаге мне разрешалось охотиться на территории Карадибетского заповедника только на людоеда.
До конца моего отпуска тигр не тронул ни одну из приманок. Окружной лесничий Шимоги официально потребовал от меня объяснений, почему я убил в заповеднике хищника, не являвшегося людоедом.
Я всю жизнь прожил в Индии, и подобный бюрократизм, характерный для всех государственных чиновников, меня не удивил. В ответ я написал письмо, в котором сожалел, что окружного лесничего ввели в заблуждение, и утверждал, что убил в заповеднике людоеда, согласно выданному мне разрешению.
А почему бы и нет? Все остались довольны. Декорум был соблюден, все заинтересованные стороны очень точно и старательно выполнили свой долг.
Мне пора было возвращаться в Банталур. Я поблагодарил лесничих за помощь, продал оставшиеся четыре приманки их прежним владельцам меньше чем за четверть выплаченной им ранее суммы и отправился домой. По дороге я остановился в Шимоге, чтобы засвидетельствовать свое почтение окружному лесничему. Он извинился за то, что был вынужден требовать от меня объяснения, и сообщил, что считает мой ответ очень умным.
Прошел год. После убийства старого лесоруба и его сына новых жертв не появлялось. Все стали думать, что долгогривый тигр был плодом чьей-то фантазии и что я действительно убил людоеда. Так думал и я, пока эти иллюзии не рухнули.
Тигр снова убил человека на окраине города Сагар, расположенного, как я уже говорил, на дороге между Кумси и Анантапурамом, не доезжая водопадов Джог. Две недели спустя он растерзал жителя Анантапурама, а через месяц — крестьянина из Тагарти и крестьянку из Гауджи. Оба эти селения находились в десяти милях от Анантапурама. В начале августа он средь бела дня утащил мальчика, пасшего скот недалеко от дороги на окраине Кумси.
Людоед вернулся откуда-то, где пропадал после убийства старого лесоруба и сына, и всерьез занялся истреблением людей. Или это был другой людоед, действовавший куда быстрее своего предшественника?