Когда он увидел, что преступник схватил перепуганного мужчину и приставил пистолет к его виску, Пантера гневно зарычал. Он сделал несколько шагов вперед, по направлению к стрелку. Мужчина заслонился заложником как щитом от приближающегося героя.
Заложник застонал, но преступник сдавил его плечи сильнее. Вместе со словами из его рта вылетала слюна:
– Еще один шаг – и он покойник! Слышишь, котяра?
Пантера сделал еще несколько шагов вперед. Мужчина сильнее прижал пистолет к голове заложника, откинув ее набок:
– Я не шучу, черт возьми. Его смерть будет на твоей совести.
Но Пантера не останавливался, он шел, выплевывая слова, слегка искаженные встроенным в шлем модулятором голоса:
– Ну что ж, убивай его. Скоро ты к нему присоединишься, но твоя смерть такой быстрой не будет.
– Ты меня не убьешь. Вы, герои, так никогда не поступаете.
– Твоя жизнь ничего для меня не значит. Я могу убить тебя прямо здесь, на глазах у всех, а к восходу солнца уже завтракать на другом конце Земли.
Стрелок потряс своего заложника:
– А что насчет его жизни?
Пожимая плечами, Пантера продолжал приближаться:
– Он не вакандиец. Его жизнь также не имеет никакой ценности.
Чем ближе подходил Пантера, тем сильнее убийцу пробирала дрожь. Оттолкнув заложника в сторону короля, стрелок бросил оружие и поднял руки вверх:
– Ладно, я сдаюсь, сдаюсь!
Но как только заложник оказался в безопасности, Пантера внезапным рывком перепрыгнул через него и вцепился в преступника, отбросив того на тротуар. Несколько быстрых ударов по голове оглушили его, а полоснувшие по лицу когти оставили на маске глубокие, сочащиеся кровью следы. Пантера схватил террориста и лупил его головой об асфальт, пока тот не потерял сознание.
Человек в черной броне встал на ноги и поднял голову, вслушиваясь в звуки приближающихся сирен. Оглянувшись, он увидел, что Окойе связывает руки лежащего на мостовой преступника пластиковыми стяжками. Накия медленно поднялась и направилась к Пантере. Испуганный Девонте повис на ее руке. Обезумевшая мама мальчика подбежала к ним через улицу, вырвала сына из рук Накии и заключила Девонте в объятия, покрывая его лицо поцелуями.
Пантера расстегнул пряжку на шлеме. Под ним обнаружилось озабоченное лицо Т’Чаллы. Он подошел к плачущему мужчине, бывшему заложнику, опустился на колени рядом с ним и положил руку на его плечо. Травмированный произошедшим, тот пытался успокоиться, вытирая нос и глаза яркой гавайской рубашкой. Когда Т’Чалла мягко заговорил, бывший заложник поднял голову и посмотрел на него:
– Вы в порядке, сэр?
Мужчина кивнул и ответил:
– Ду… думаю, да.
Т’Чалла улыбнулся:
– Хорошо. Оставайтесь здесь, вам окажут помощь в самое ближайшее время.
Т’Чалла уже собирался уходить, когда мужчина тихо заговорил с легким южным акцентом:
– Это ведь был блеф, правда? Вам на самом деле было не все равно, умру я или нет?
Т’Чалла посмотрел на мужчину, и его глаза сверкнули:
– А вы как думали?
– Я был уверен, что умру, – признался мужчина.
– Именно поэтому мне и удалось спасти вашу жизнь. Потому что преступник, захвативший вас, поверил мне. А теперь отдохните. Помощь скоро прибудет.
Пока он следил за американцами, к нему подошла Накия.
– Что с мальчиком и его мамой? – спросил он агента «Дора Милаж» на языке хауса.
– Они в порядке, Бесценный.
Окойе, как всегда, хмурая, тоже подошла к ним:
– Со всем уважением, Бесценный, те, кого называют американской полицией, скоро появятся, и нам нужно успеть скрыться. Предлагаю вернуться в посольство.
– Только когда мы убедимся, что с Уоллманами все в порядке. Мы заберем их с собой. С ними будут обращаться как с почетными гостями, пока они не будут психологически готовы вернуться домой.
Мама Девонте все еще всхлипывала, когда Окойе вела ее к вакандийскому лимузину. Девонте, однако, уже пришел в себя, хотя еще дрожал, когда Накия подтащила его к машине, где уже ждал Пантера. Т’Чалла улыбнулся мальчику, а потом они сели в лимузин и отправились к посольству Ваканды.
Глава 3
«Солнце этим утром светит особенно ярко», – подумал генерал Вилли «Бульдог» Матиган, в то время как его лимузин пересекал мост на Четырнадцатой улице, покидая столицу страны и направляясь в Вирджинию. Со своего сиденья он мог видеть монумент Вашингтона, мемориал Джефферсона, а чуть поодаль располагался его новый дом – Пентагон.