Он прикурил сигарету.
— Теперь ваша очередь поведать о себе, — заявил он.
— Как давний друг Филиппа, — совершенно серьезно проговорила я, — скажите, смогу ли я сделать его счастливым?
Если мой вопрос и удивил Маркуса, то он это никак не показал.
— Я привык быстро принимать решения. Я отвечу вам со всей откровенностью. Да, я думаю, что сможете.
— Даже несмотря на то что вам известно о его прошлом? — настаивала я. — Ведь вы же не могли провести с Филиппом столько времени и не узнать об этом.
— Я знаю, что произошло, — ответил он.
— Дело в том, — продолжала я, — что он еще не оправился — та женщина все еще очень много значит для него, гораздо больше, чем я.
Он повернулся и устремил свой взгляд на озеро.
— Я часто спрашиваю себя, — задумчиво проговорил он, — сознаем ли мы действительную ценность того, что находится рядом с нами. Может оказаться, что Филипп просто не подозревает, насколько вы важны для него.
— Если бы это было правдой, — промолвила я.
— Вы любите его? — тихо спросил он.
— Поэтому-то я и выхожу за него замуж, — ответила я. — Но я не слепая, я признаю, что меня ждет нелегкое будущее.
— Если вы знаете, чего ожидать, — это уже половина победы, — заключил он.
Мы замолчали, но между нами возникло взаимопонимание, основанное на нашей симпатии друг к другу. Я поняла, что этот человек нравится мне, что я могу ему доверять, и мне стало радостно. Я никогда не испытывала подобного чувства в присутствии других друзей Филиппа. Я была счастлива, что познакомилась с этим человеком, что он вошел в мою жизнь.
— Только не подумайте, что я задаю вопрос из праздного любопытства, — через некоторое время заговорила я, — но мне хотелось бы знать, верите ли вы в переселение душ?
Несколько мгновений он молчал.
— Естественно! — наконец ответил он. — Я слишком долго живу на Востоке, чтобы не понять, что без второго рождения наш мир давно бы оказался на низшей ступени деградации и несправедливости.
— Вы когда-нибудь обсуждали это с Филиппом? — спросила я.
— Конечно, и не раз, — сказал он. — Человек не может находиться в Индии и практически ежедневно не сталкиваться с какими-либо формами проявления Кармы. К тому же, люди продолжают читать Киплинга. Помните?
— Но как можно быть в этом уверенным? — удивилась я. — Это можно только чувствовать, что равносильно блужданию впотьмах, когда человек пытается ухватиться за что-то более материальное, олицетворяющее собой дневной свет и способное противостоять критическим нападкам тем, кто не верит.
— Разве то, что относится к сфере духовного, может быть материальным? — спросил он. — Дорогая моя, вы хотите невозможного. Это третье измерение. Если бы мы обладали столь безграничными умственными способностями, что были бы в состоянии прийти к пониманию подобных явлений, мы находились бы не здесь. А что касается уверенности — вы помните, какими словами Россетти описывает те чувства, которые, как мне кажется, вы испытываете?
Он прочитал эти строки низким и тихим голосом.
— Я верю, знаю и почти уверена, но, к сожалению, этого недостаточно, — я сгорала от нетерпения.
Последние слова я произнесла дрогнувшим голосом. Маркус повернулся ко мне и, положив обе руки на плечи, пристально посмотрел в глаза.
— Послушайте, — проговорил он, — настанет день, и вы все мне расскажете. Но не сейчас, еще рано, так как доверие подобно нашему счастью: оно существует потому, что либо мы не смогли предотвратить его, либо — сбежать от него. А пока я хочу, чтобы вы запомнили три вещи. Я знаю, что вы не будете в обиде на меня за мою проповедь. Если вы никогда не будете забывать об этих трех силах, они поведут вас по тому пути, которого вы так страшитесь.
— Что же это такое? — спросила я.
— Вера, Надежда и Любовь, — ответил он, — и самая всемогущая из них — Любовь.
Он опустил руки и отвернулся.
— Пожалуйста? — взмолилась я. — Пожалуйста, помогите мне. Мне нужно спросить вас кое о чем. Как вы думаете, могла бы Надя… вернуться во мне?