Выбрать главу

Незачем говорить, что через полчаса пришло сообщение о том, что из Чедлей-Хауса уже отправлен посыльный с билетом для Дугласа. Я не могла не восхищаться изворотливостью Анжелы. Несмотря ни на какие препятствия, она добилась своего. В то же время меня не покидало ощущение, что мама вряд ли одобрила бы ее поведение. И вообще, многое из того, что творилось в ее доме, не понравилось бы ни маме, ни папе. Однако у меня не было возможности размышлять о родителях и о принципах, которые они в течение девятнадцати лет вдалбливали мне в голову, так как в настоящий момент мои мысли были заняты более важным вопросом — что надеть.

Внезапно мне стало противно смотреть на свои белые платья с кучей оборок и голубыми шарфами, розовыми бутонами и белыми камелиями. Мне захотелось выглядеть взрослой искушенной женщиной, уметь двигаться с той же грацией, что и сэр Филипп. Как безнадежно желать того, что тебе недоступно. В моем шкафу не оказалось ни одного платья, которое привлекало бы мое внимание или хоть в малейшей степени соответствовало облику, сложившемуся в моем сознании. В конце концов я выбрала платье из бледно-зеленого шифона.

Перед самым отъездом Генри преподнес мне огромную розовато-лиловую орхидею, которую я приколола к плечу. Увидев цветок, Анжела презрительно фыркнула.

— Странный выбор для молодой девушки, — проворчала она. — Почему ты не купил для нее розу или камелию?

— Она достойна самого лучшего! — заявил Генри.

— Под этим ты подразумеваешь «самого дорогого», — холодно заметила Анжела. — Даже несмотря на то что это может оказаться полной безвкусицей.

— Но мне нравится орхидея, — запротестовала я. — Если бы Генри принес розу или какой-нибудь другой цветок из тех, что я вижу на дебютантках, я пришла бы в бешенство. Одна из них вчера появилась с букетом ландышей на макушке. О! Какое платье! Ну почему я не могу одеваться так же, как ты, Анжела!

Анжела надела черное, усыпанное блестками, платье, которое облегало ее как перчатка и все сверкало и мерцало, когда она двигалась.

— Для этого тебе пришлось бы здорово похудеть, детка! — ответила она.

И вот настал момент, когда мы втроем отправились в Чедлей-Хаус. В отличие от остальных, которыми владело веселое возбуждение, меня охватывала тревога. И причина была вовсе не в том, что я ехала на прием в один из самых знаменитых домов Лондона, а в том, что больше всего на свете мне хотелось вновь увидеть сэра Филиппа.

С того дня, когда мы познакомились, я ни на минуту не переставала думать о нем, к тому же я многое узнала о его семье. Я не решилась признаться Анжеле, что все, связанное с ним, меня очень интересует — во всяком случае мне не хотелось рассказывать ей о том, что я купила книги о семье Чедлеев и о сокровищах Лонгмор-Парка. Я спрятала их в своей спальне и читала по утрам. В книге о Лонгмор-Парке было много репродукций семейных портретов, и я обратила внимание, что сэр Филипп очень похож на своих предков. Один портрет, написанный Ромнеем, я разглядывала особенно долго. Если бы не одежда тех времен и другой цвет волос, его можно было бы считать портретом сэра Филиппа.

Уже когда мы подъезжали к Чедлей-Хаусу, мы с Анжелой надели перчатки: она — черные, до самого локтя, а я — коротенькие, в викторианском стиле, того же цвета, что и платье. На запястьях мои перчатки застегивались бриллиантовой пуговицей.

Мы оказались в огромном мраморном холле, где оставили наши меховые манто, и меня вновь охватили беспокойство и страх. Предводительствуемые Анжелой, мы стали подниматься по лестнице, на верхней площадке которой нас встретил сэр Филипп.

— Как поживаете, леди Анжела? — спросил он. Протянув мне руку, он, как мне показалось, очень холодно добавил:

— А вы как поживаете?

Я почувствовала себя подавленной. Мне трудно объяснить, почему я так ждала нашей встречи. Теперь же я поняла, что насколько глупо было надеяться, будто и он, против всякой логики и здравого смысла, будет с таким же нетерпением этого ждать.

— Здравствуйте, Уотсон, — обратился он к Генри. — Рад вас видеть.

Мы направились в большую гостиную, где уже собрались другие гости. Они переговаривались и потягивали коктейли, которые разносили лакеи в напудренных париках. Анжела, знакомая с некоторыми гостями, направилась к ним, чтобы поздороваться, а мы с Генри остались вдвоем.

— Что ты скажешь насчет этих картин? — спросил он.

Я вздрогнула, так как была поглощена тем, что наблюдала за сэром Филиппом, который приветствовал тех, кто прибыл вслед за нами.