-Уходи! В реку давай, на тот берег! Я прикрою!
-А Вы...
В рубку, за пушкой, попал снаряд, Илью взрывной волной швырнуло на щиток орудия...
На накренившейся палубе БК-13 стоял лейтенант Мёллер, смотрел на повисшего на орудии мальчишку и никак не мог поверить, что такое возможно: моряк-офицер и мальчишка не давали его взводу подойти к мосту! Один из солдат перевернул мальчишку.
-Герр лейтенант! Мальчишка жив, - он клацнул затвором. Солдат прекрасно помнил приказ, что матросов в плен не брать, а то, что мальчишка в разорванной робе и окровавленной тельняшке – матрос, не вызывало сомнений…
-Отставить ефрейтор!.. Моста уже нет. Торопиться теперь нет смысла… Судя по всему этот мальчишка и старший лейтенант вели по нам огонь до последнего. Катер очистить, а с мальчишкой мы ещё поговорим. - Немецкий офицер закурил сигарету и зло сузил глаза.
-Слушаюсь!
Илью облили водой. Он стал приходить в себя. Илья даже не попытался встать, но у него кружилась голова, правое плечо, в котором торчал осколок, "горело". А тут еще немец, зараза, что-то по-своему лопочет. Рядом застонал Смирнов… Раздался одиночный выстрел, и стоны прекратились. Потом раздался всплеск, от сброшенного в воду тела. Илья нащупал какую-то железяку – гильза от снаряда - и швырнул ее в офицера, но она не пролетев и двух метров упала к ногам немца. Офицер остановил солдата, опять хотевшего пристрелить мальчишку, рассмеялся.
Илья долго помнил этот смех. Лучше бы его пристрелили...
Илья шел на запад в колонне военнопленных, его поддерживали двое мужчин. После всего, что он пережил, Илюхе хотелось жить еще больше. Жить, чтобы мстить. Он был единственным в колонне пленных, кто был связан, был связан уже четвертый день. Офицер не просто так улыбался. Солдат по его приказу притащил метров десять колючей проволоки.
"Артиллерист всегда должен быть у орудия. Нельзя бросать пост!" - произнёс лейтенант Мёллер. Илья его не понял…
Сперва Илью скрутили колючей проволокой, потом немецкий офицер, не спеша, бил каблуком сапога по колючкам, стараясь вогнать их поглубже в его тело, но мальчишка молчал, не просил пощады, а только скрипел зубами. Лейтенант злился всё больше и для себя решил, что мальчишка должен пройти все круги ада.
Два дня Илья стоял прикрученный к стволу пушки - каждое движение приносило боль… Жара, мухи, которые начали копошиться в ранах…
А немцы, пока строилась переправа, устроили на палубе бронекатера место для пикника - ели, пили и веселились. Веселились на свой лад: если орудийный ствол опустить, то мальчишка встанет на колени, а если поднять, то повиснет в воздухе на вывернутых руках и впившихся в тело колючках.
На второй день, ближе к вечеру, пошёл дождь, и Илюха жадно глотал прохладные капли…
Потом его отдали конвоирам колонны военнопленных, попросив не развязывать.
-За что ж они тебя так, сынок, а? –спросил один наш пленный солдат с перебинтованной грязными тряпками головой.
Илья молчал.
-Пить хочешь?
Илья молча кивнул головой…
Благодаря нашим, Илья смог продержаться до вечера, ему уже сказали, что отставших, упавших - добивают: кто-то дал глотнуть воды из фляги, кто-то, отрывая от себя, достал кусок хлеба, отщипывал и вкладывал мальчишке кусочки в рот, кто-то помогал подняться, если падал.
"Сколько он сможет еще так идти"? - думали о нём многие пленные.
Вечером, в полуразбитом коровнике, на скотном дворе, куда их пригнали, Илью распутали, фельдшер, что оказался среди пленных, стал вытаскивать осколок:
-Потерпи, сынок, сейчас будет очень больно. Не бойся, кричи, будет легче…-
И Илья, впервые в жизни, без оглядки, высказал всё, что знал из флотского словарного запаса…
- А-а-а… … … … … … … … ту Люсю!
В коровнике смолк даже шёпот, все заворожено вслушивались в витиеватую брань.
-Вот это - да! Девятипалубный! - произнёс кто-то в тишине.
-Как звать-то тебя, герой? - поинтересовался фельдшер, обработав, как смог, раны.
-"Боцман".
-Говоришь, Боцман? Ну-ну. Ругаешься ты покрепче любого боцмана… Когда тебя так, а? Судя по ране - дня три. Раны загноились, но признаков заражения нет. Тебе пока везет. И еще … тебе надо раны промыть и … постираться.
"Как же, везет. Это спасибо папе. Заставил сделать противостолбнячную прививку и эти, под лопатку от кучи заболеваний, как её, "Пенту" и ещё две штуки. Доктор говорил, что теперь тухлые консервы можно смело есть, не отравлюсь. Теперь, видно, и это проверю, - подумал Илья. - А я всё «ныл», что под лопатку больно. Если бы я знал …".