Ответа не последовало, если не считать раската грома.
— Теперь я призываю и заклинаю тебя, Люцифуге Рофокале, явиться перед этим кругом именем Он… именем И, которые слышал и произносил Адам… именем Иот, которое Иаков знал от ангела в ночь своей борьбы и был освобожден от рук своего брата… Именем Агла, которое услышал Лот и был спасен вместе со своей семьей… именем Анехексетон, которое произнес Аарон и обрел мудрость… Именем Шенес Аматна, которое назвал Иошуа, и Солнце остановило свой ход… Именем Эммануел, которым три ребенка были спасены от пылающей печи… Именем Альфа-Омега, которое изрек Даниил и сокрушил Бела и дракона… Именем Зебаот, которое назвал Моисей, и все воды земли Египетской обратились в кровь… Именем Хагиос, Печатью Адоная, прочими именами: Иетрос, Атенорос, Параклетус… страшным Судным Днем… стеклянным морем перед лицом Всевышнего Властителя… Четырьмя животными перед престолом… всеми этими могущественными и священными словами, приди, и приди без промедления. Приди, приди! Аденай, царь царей повелевает тебе!
Наконец послышался… — и это был смех. Смех Того, что неспособно радоваться и смеется лишь потому, что в силу своей природы должно устрашать. Смех усилился, и Оно появилось.
Оно не стояло в Малом Круге и не вышло из Ворот, но вместо этого сидело на алтаре и беспечно болтало ногами с раздвоенными копытами. У него была козлиная голова с огромными рогами, корона, пылавшая, как факел, обычные человеческие глаза, звезда Давида на лбу, а также козлиные ноги. Туловище походило на человеческое, только очень волосатое и с черными крыльями, напоминавшими вороньи, которые росли из лопаток. Оно имело женские груди и огромный, стоявший торчком фаллос, который оно то и дело ласкало своими сложенными в молитвенном жесте ладонями. На мохнатых руках сквозь шерсть просвечивала татуировка: на одной — solve[31], на другой — cocyula[32]. У эр медленно опустился на одно колено.
— Adoramus te[33], Пут Сатанахиа, — сказал он, положив жезл на пол перед собой, — и еще раз… ave[34], ave.
— Ave, но почему ты приветствуешь меня? — проговорило чудовище низким голосом, одновременно загадочным и манерным, как у актеров-гомосексуалистов. — Ведь ты меня не звал.
— Нет, Бафомет, хозяин и гость. Я даже не пытался. Во всех книгах говорится, что тебя нельзя позвать и ты не являешься никогда.
— Ты звал Бога, он не явился. Меня невозможно обмануть.
Уэр опустил голову:
— Я совершил ошибку.
— Вот как? Однако всему предшествует начало. В конце концов, ты, вероятно, мог бы увидеть Бога. Но пока что вместо этого ты увидел меня. И всему есть также и конец. Я должен принести тебе благодарность. Хоть ты и червь, но благодаря тебе начался Армагеддон. Да будет сказано так во всех писаниях. Войди же подобно остальным, в Вечное Пламя.
— Нет! — закричал Уэр. — О Господи, нет! Еще не пришло время! Ты нарушаешь Закон! Ты же Антихрист…
— Мы обойдемся без Антихриста. В нем нет необходимости. Люди и так уже предались мне.
— Но… хозяин и гость… Закон…
— Мы обойдемся и без Закона. Разве ты не слышал? Те скрижали уже разбиты.
Уэр и отец Доменико затаили дыхание, но если Уэр собрался продолжать дискуссию, его опередили. Стоявший справа от Бэйнса доктор Гесс неожиданно выкрикнул:
— Я не вижу тебя, Козел!
— Замолчите, — крикнул Уэр, почти отвернувшись от видения.
— Я не вижу тебя, — упорно повторил Гесс. — Ты просто глупая зоологическая смесь. Тебя не существует, Козел. Убирайся! Кыш!
Уэр повернулся в своем круге карциста и, подняв двумя руками магический меч, замахнулся им на Гесса, однако в последний момент, очевидно, побоялся покинуть свой круг.
— Как любезно с твоей стороны, — усмехнулся дух, — что ты обратился ко мне вопреки правилам. Мы, конечно, оба понимаем, что правила существуют для того, чтобы их нарушать. Но твоя форма обращения не совсем удовлетворяет меня. Давай продолжим беседу, и я научу тебя хорошим манерам.
Гесс не ответил. Вместо этого он завыл по-волчьи и, опустив голову, бросился к алтарю. Козел Саббата разинул огромную пасть и проглотил Гесса, словно муху.
— Благодарю за жертву. Может, еще кого-нибудь? Тогда мне пора.
— Остановись, безумный и непокорный! — раздался справа от Бэйнса голос отца Доменико. В руках у монаха был какой-то лоскут. — Узри свое заблуждение, если ты решил не покоряться! Узри же Звезду Соломона, которая явилась перед тобой!