Рука Ваэлина метнулась к мечу, но Кийен отпрянул назад, не успев выхватить его. Холодная ласка ножа, который он держал в руке, исчезла с горла Ваэлина, выпав из рук, которые принялись рвать шнур на его шее. "Долг есть долг!" шипел Чо-ка сквозь стиснутые зубы, дергая за гарроту и оттаскивая Кийена. Кийен брыкался и корчился, когда Чо-ка повалил его лицом вниз на землю, вдавливая колено в спину своего товарища и сгибая запястья, чтобы затянуть шнур гарроты еще туже. Ваэлин наблюдал, как земля и кровь расцветают, когда Кийен издал последний вздох, перешедший в отвратительный хрип. Чо-ка, явно опытный в таких делах, продолжал удерживать гарроту в натянутом состоянии до тех пор, пока последняя судорога не угасла в трупе.
"Потерял рассудок еще на Дороге Гробниц", - пробормотал он, ослабляя гарроту и оттягивая голову Кийена назад, чтобы выдернуть ее из борозды, которую она проделала в его плоти. "Надо было прирезать его в туннеле".
Никакого предупреждения, подумал Ваэлин, обнаружив, что за все время противостояния черная песня ни разу не прозвучала, оставаясь все тем же ровным, хотя и неприятным рокотом. Он подумал, не стало ли оно равнодушным к его смерти, затаив какую-то обиду за его отказ оставить Мах-Шина в его тюрьме, но не мог понять, почему это должно быть. Без меня оно перестанет существовать. Так почему бы не предупредить меня? Если только выживание для него ничего не значит.
Когда Чо-ка перевернул тело Кийена и начал его обыскивать, Черная Песня снова зазвучала, скорее в слабом трепете, чем в явном предупреждении. Это был тот же тревожный ропот, что и после того, как он разрушил серый камень в гробнице Мах-Шина. Золото, вспомнил он, когда мешочек выпал из пояса Кийена. Оно не любило золото.
Поднявшись, он подошел поближе, чтобы достать мешочек, и услышал, как Черная Песня издала протестующий рык. Здесь не только золото.
"Возьми это, - сказал он, протягивая мешочек Чо-ка.
"Благодарю, повелитель, - сказал разбойник, с сомнением глядя на мешочек и не делая ни малейшего движения, чтобы взять его. "Но я с удовольствием откажусь от трофеев..."
"Просто возьми его". Ваэлин взял Чо-ка за запястье и вложил мешочек ему в руку. "А теперь, - сказал он, отступая назад. "Лги мне".
Контрабандист перевел взгляд с Ваэлина на мешочек и обратно, явно задаваясь вопросом, не был ли разум Кийена единственным, потерянным на Дороге Гробниц. "Лорд?"
"Скажи мне что-нибудь неправдивое. То, чего я не знаю".
"Например?"
Ваэлин с трудом сглотнул. "Твой отец. Какова была его профессия?"
Взгляд Чо-ка слегка потемнел, и он опустил его, пожав плечами. "Он... был гадюкой, как и я. Он командовал каналом к югу от Дайшень-Хи".
Звук черной песни не изменился, оставаясь все тем же тревожным стоном. Ваэлин протянул руку, чтобы забрать у Чо-ка мешочек, и положил его так далеко, как только позволяло укрытие. "Расскажи мне еще раз", - сказал он. "То же самое".
"Мой отец был гадюкой и командовал каналом к югу от Дайшень-Кхи".
На этот раз в песне прозвучала резкая нота нечестности, и, судя по ее громкости, ложь, сказанная Чо-ка, была очень далека от правды. К тому же, как понял Ваэлин, прислушавшись, ее окрашивал глубокий колодец стыда.
"Твой отец не был разбойником, - сказал он, закрыв глаза, чтобы лучше понять смысл песни. "Он был ученым человеком. Его уважали, он был широко начитан..."
"Что, - вклинился Чо-ка, голос которого внезапно стал твердым как кремень, - к чему все это?"
Открыв глаза, Ваэлин увидел, что взгляд разбойника потемнел от предостережения. Очевидно, он не хотел обсуждать эту тему. "Это, - сказал Ваэлин, доставая мешочек и распуская завязки, чтобы открыть сверкающее содержимое, - более ценные вещи, чем мы думали".
"В каком смысле?"
"У Темного клинка есть... способности. Благословение Небес, которое помогает ему выслеживать врагов. С их помощью мы сможем ускользнуть от него".
"Похоже, вы разделяете это благословение, повелитель".
Ваэлин встретил пристальный взгляд Чо-ка и коротко кивнул. "Это проблема?"
"Нет, если это избавит нас от орды Темного клинка, но не просите меня изображать радость от перспективы путешествовать с тем, кто так проклят. Те, кто преклоняется перед идолами Небес, могут заблуждаться, что это благословение. Гадюки знают лучше".
Ваэлин жестом попросил Чо-ка передать ему его собственный мешочек и высыпал в него половину золота. "Я не совсем понимаю, как это работает. Думаю, его песнь скорее выследит меня, чем тебя, раз уж я был в его компании, но лучше перестраховаться".
"Еще одно проклятие, проклятие первого императора", - сказал Чо-ка, когда Ваэлин протянул ему свой мешочек, и разбойник посмотрел на него с глубоким подозрением.
"Первого императора больше нет, - сказал ему Ваэлин и добавил более мягким тоном, когда разбойник продолжал колебаться: - Сомневаюсь, что твой отец был склонен к подобным суевериям".
На лице Чо-ка промелькнула вспышка гнева, прежде чем он выхватил мешочек из рук Ваэлина. "До рассвета еще несколько часов, - сказал он, отворачиваясь и снова кутаясь в плащ. "Утром надо будет похоронить Кийена. Мы не можем оставить его вонять здесь".
ГЛАВА 5
Город Дайшень-Хи напомнил Ваэлину причалившего осьминога: он раскинулся на стыках восьми отдельных каналов. Плотно стоящие дома следовали вдоль русла каждого канала, прижимаясь к берегам, и образовывали серые усики, тянущиеся на милю или более в каждом направлении. Из-за уникальной географии города защитная стена была излишней, и оборона состояла из ряда мощных сторожевых башен, расположенных так, чтобы они находились на шлюзах каждого канала. Самая большая башня возвышалась над шлюзом Великого Северного канала и имела ту же высоту и обхват, что и Северная башня, но не имела ничего общего с ее архитектурой. Изогнутые стены и неровная кирпичная кладка, характерные для укреплений Королевства, были практически неизвестны на Дальнем Западе, и эта башня не была исключением: ее стены имели плавный наклон, а контрфорсы с жесткими углами поддерживали бойницы.
"Нужно дождаться ночи", - посоветовал Чо-ка с их точки обзора, расположенной на скалистом кургане в нескольких милях к северу от города. Прищурившись, он окинул взглядом плоскую равнину, окружавшую Дайшень-Хи, и отметил вдалеке пятнышки всадников. "В донесении не было ошибки насчет патрулей, если вы не хотите просто подойти к воротам и представиться, лорд. В конце концов, вы здесь как слуга Торгового короля".
"Я хочу избежать дальнейших осложнений". Ваэлин сосредоточился на грозном здании башни. Хотя он и был послан в Северную префектуру по приказу Торгового короля и впоследствии получил должность старшего командира в Кешин-Хо от назначенного генерала, он не был уверен, что такое положение поможет ему здесь. Шо Цай был почти наверняка убит, и его последнее наставление Цай Лину было однозначным: "Выживи здесь и возвращайся в Храм Копья. Следуй их советам, ибо я вижу, что век королей закончился.
Воспоминания вывели черную песню из оцепенения, и ее мелодия стала звучать все более уверенно, пока его взгляд блуждал по любопытному зрелищу Дайшень-Хи. "Их здесь нет, - сказал он Чо-ка. "И это место падет перед Шталхастом в течение нескольких дней".
"Возможно, и нет, повелитель". Разбойник указал на железные ворота главной башни, которые начали подниматься. Вскоре оттуда появилась длинная колонна кавалерии - по подсчетам Ваэлина, два полных полка. За ними шел еще более многочисленный контингент пехоты. Они маршировали неровным шагом недавно обученных людей, и их колоннам не хватало той слаженности, которую он ожидал от регулярных войск. Тем не менее, по мере того как все новые и новые полки проходили через ворота, сила становилась впечатляющей.
"Сорок тысяч, я полагаю", - сказал Чо-ка, когда арьергард армии вышел из башни, и войско начало пробираться на север.
"Ближе к пятидесяти", - сказал Ваэлин. "Похоже, подкрепление генерала Цая наконец прибыло".
"К черту все хорошее, что они сейчас могут сделать". Разбойник покачал головой, скривив губы в мрачном ужасе. "Зачем выходить в поход? Они должны знать, что Кешин-Кхо пал".