"Говорят, Лах Во может учуять запах кинжального зуба за пять миль от ветра и еще мальчишкой завалил медведя, стреляя из рогатки", - продолжал Кельбранд. "И все же он не может уловить ни малейшего запаха моей сестры или Вора Имен".
"Пошлите меня", - сказал я. "У меня к нему счеты, как ты знаешь".
"У тебя есть армия, которую нужно обучить". Кельбранд подошел к Лах Во и, похлопав его по спине и направив к лестнице, заставил вздрогнуть. "Не волнуйся, друг мой. Вор имен хитер, как и моя сестра. Отдыхай и восстанавливай силы. Скоро я найду для тебя свежую добычу".
Он вернулся к смотровому стеклу, когда шаги егеря с облегчением стихли. "Эта сучка Остра должна была его прикончить", - услышал я его бормотание. "Мелодия была чистая. Теперь я ничего не слышу".
"Подозреваю, что скоро ты увидишь его снова, - предложил я. "Аль Сорна показался мне человеком, который вряд ли позволит обиде долго тлеть".
Кельбранд тихонько рассмеялся. "Я слышу это в твоем голосе, старый друг?"
"Человек должен знать своего врага".
"Хочешь повторить попытку, да? Что ж, к сожалению, вынужден тебя разочаровать. Раскаяние Бабукира почти закончено, и я должен найти ему применение, в конце концов". Он отошел от смотрового стекла и посмотрел на меня вопросительным взглядом. "Я чувствую, что ты хочешь мне что-то сказать. Что это может быть?"
"Я кое-что вспомнил, что-то, что знал генерал. Какое-то важное имя".
Кельбранд весело ухмыльнулся и подошел ближе, как я понял, чтобы еще раз взглянуть на меня сверху вниз. "И что же это может быть?"
Для него он все еще просто собака, подумал я. Верно приносящая добычу повелителю. Но и злобный пес может укусить слишком доверчивую руку. Но сначала нужно завоевать доверие. "Имя, - сказал я, - потерянного наследника трона Изумрудной империи".
ГЛАВА 1
Он чувствовал, как умирает Ахм Лин, пока пил. Слабый, почти незаметный выдох, последнее содрогание - и его друга не стало.
Ваэлин подавил прилив отчаяния и втянул в себя последние струйки крови, вытекающие из раны каменщика. Густая металлическая струя залила ему рот и застряла в горле, вызвав рвотный рефлекс. Не обращая внимания на отвращение, он заставил себя сглотнуть густую струю. Ваэлин почувствовал, как дар расцветает, как только первые капли попадают в его нутро, молниеносно распространяется по его существу и приносит с собой песню, больше похожую на крик.
Музыка была оглушительной, болезненной, наполняя его сознание накладывающимся друг на друга каскадом нот, которые каким-то образом сохраняли мелодию, несмотря на их уродливый диссонанс, - мелодию, в которой были и уверенность, и смысл: Смерть приходит со всех сторон. ОНА ПРИХОДИТ СЕЙЧАС!
Он отпрыгнул от трупа Ахма Лина, низко пригнувшись и уклонившись от свистящего удара сабли, когда ее владелец, громадный Шталхаст в полном вооружении, вынырнул из длинной травы, покрывавшей берег канала. Воин выругался и повторил попытку, обеими руками ухватившись за рукоять, чтобы нанести удар в грудь Ваэлина. Песня продолжала звучать, а Ваэлин все смотрел на тупые, сильно изрезанные черты Шталхаста. Мелодия рассказывала о человеке, пропитанном кровью и счастливом в моменты насилия. Человек, который сражался, убивал, насиловал и мародерствовал в Железной степи и пограничных землях. Человек, который жаждал большего, когда орда ворвалась в сердце Почтенного королевства. Человек, который не позаботился о том, чтобы починить небольшую пластину брони, закрывавшую пространство над левым бедром, отбитую во время последнего штурма Кешин-Хо. Все это песня пронесла в голове Ваэлина за одно мгновение.
Он повернулся, когда Шталхаст закрылся, пропуская саблю в дюйме от своей груди, а затем вонзил острие меча в щель в доспехах Шталхаста. Лезвие глубоко вонзилось, прорезав жилы, сухожилия и хрящи, и разорвало все связи между ногой и бедром. Воин вскрикнул от шока и ярости и рухнул на землю, глядя на Ваэлина; губы его сложились в последнюю дерзкую непристойность. Ваэлин выхватил клинок и обрушил его на землю, и последнее слово воина было проглочено потоком крови, хлынувшим из его рта.
Крик песни заставил Ваэлина обратить внимание на новую угрозу: в нескольких ярдах от него в высокой траве корчились еще два Шталхаста. Он снова ударил по шее умирающего воина, нанеся два быстрых удара, а затем схватил его за шлем, когда его голова отделилась от плеч. Шталхаст, первым оказавшийся в траве, получил удар в лицо и отшатнулся назад на пятки, ошеломленный и ослепленный ударом и взрывом крови. Он успел вытереть красное месиво из глаза, как в него вонзился кончик меча Ваэлина, и лезвие пронзило его мозг, прежде чем он успел осознать факт собственной смерти.
Ваэлин отшвырнул дергающийся труп в сторону и, выхватив меч, парировал удар второго Шталхаста. Прежде чем воин успел отступить, он подошел к нему вплотную и нанес стремительный удар головой в незащищенный нос, затем выхватил кинжал с его пояса и, крутанувшись, вогнал его в небронированную заднюю часть бедра.
Снова раздались звуки песни, и Ваэлин рухнул на траву, а в воздух полетел град стрел. Несчастный Шталхаст, все еще стоявший на ногах и пошатывавшийся, пытаясь выдернуть кинжал из ноги, получил в грудь сразу три стрелы, выпущенные, очевидно, с близкого расстояния, судя по тому, с какой легкостью стальные наконечники стрел пробивали броню и пластины. Отползая, Ваэлин услышал захлебывающийся предсмертный хрип воина. Крики эхом разносились по окутанному туманом берегу, изредка раздавался треск и свист выпущенной стрелы, но ни один не приблизился.
Это что-то другое, думал Ваэлин, проползая по берегу и морщась, когда песня продолжала звучать. Ее тон постоянно повышался и понижался: то сиплый, как шипение змеи, то пронзительный, как крик ястреба. С каждым разом его зрение темнело, а пульс учащался, сопровождаемый редко ощущаемым, но знакомым голодом. Впервые он ощутил его в Мартишском лесу много лет назад, когда его друг лежал при смерти, а Ваэлин бросился в погоню за убившим его лучником. Это была жажда крови, потребность убивать, рожденная этой песней. Другая песня, с растущей уверенностью понял он. Не моя песня. Не та песня, которую он оставил в Запределье, истекая кровью в Алльторе. Не та песня, по которой он с тех пор тосковал.
Он остановился, когда мелодия новой песни зазвучала вновь, но уже не так диссонансно, и в ощущениях, которые она вызывала, не было оттенка голода. Но все же в ней звучала какая-то кислая нотка, недовольный треск приветствия.
Копыто лошади пронеслось в нескольких дюймах от его головы, нетерпеливо притопывая. Ваэлин поднял голову и поморщился: фырканье Дерка обдало его лицо горячим паром. Жеребец наклонил голову и посмотрел на Ваэлина одним настойчивым глазом, тряхнув шеей, чтобы дать поводьям упасть.
"Да, - хмыкнул Ваэлин, потянувшись за поводьями, - я тоже рад снова тебя видеть".
Новый хор криков раздался, когда он вскочил в седло, а за ним последовал еще один залп стрел. Дерка понес его прочь, подстегивая галопом, чтобы поглотить туманом. Песня издала еще один пронзительный крик предупреждения за мгновение до того, как из тумана прямо на него выскочила верховая женщина Штальхаста, высокая женщина, вертящая над головой двулезвийный топор. Ваэлин крепче сжал поводья, намереваясь направить Дерка влево от всадницы, но у жеребца были свои соображения. Земля и растерзанная трава фонтаном посыпались в сторону, когда он остановился и с воем бросился на лошадь. Дерка обрушил копыто на голову лошади противника, отчего та вместе со своим всадником опрокинулась навзничь, раздался сильный треск раздробленных костей.
Ваэлин начал было подстегивать Дерку, но остановился, когда песня зазвучала снова: на этот раз не так громко, но как-то еще более болезненно. Ноты были суровыми и настойчивыми, казалось, они проникали в глубины его души, вызывая в памяти образы осады, всех солдат, которыми он командовал, умирающих от рук орды Темного клинка, и побелевшее, умоляющее лицо Ахм Лин в конце. Пожалуйста... мой подарок тебе... . .