Его зрение затуманилось, когда песня поднялась до оглушительной, почти агонизирующей высоты, превратив мир в красновато-серую дымку. Он осознавал, что держит руку на поводьях, что рукоять меча поворачивается к его ладони и сгибает руку, но не контролировал ничего из этого. Он не мог сказать, сколько времени прошло, прежде чем мелодия песни стихла, а зрение прояснилось - может, несколько секунд, а может, и час, - но когда это произошло, он увидел женщину из Штальхаста, привалившуюся к боку убитой лошади. Черты ее лица, побелевшие от потери крови и неминуемой смерти, были зеркальным отражением лица Ахм Лин. Она подняла глаза на Ваэлина и моргнула, а затем повернулась к струйке крови, пульсирующей из обрубка ее отрубленной руки, и наблюдала за уходом жизни скорее с восторженным восхищением, чем с ужасом.
Отведя взгляд, Ваэлин сунул меч в ножны на спине, пустил Дерку в галоп и снова скрылся в тумане. Крики и звон тетивы продолжали доноситься сквозь дымку, но вскоре стихли. Замедлив ход Дерки, Ваэлин огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь ориентира, хоть какого-нибудь указания на то, где он может находиться. Туман поредел, и солнце выглянуло из него, открыв равнину, поросшую высокой травой и переходящую в холмы на юге. На севере возвышалась тусклая коническая громада Кешин-Кхо, а в нескольких сотнях шагов к западу виднелась безошибочно прямая линия канала. Единственным заметным прикрытием был густой лесной массив на востоке, и, зная, что преследование не заставит себя ждать, он повернул Дерку в его сторону и пустился в ровный галоп.
Пока он скакал, перед глазами все время стояло лицо умирающей женщины Штальхаста. Он забрал много жизней, но всегда, как он предпочитал думать, по необходимости. Если бы Шталхаст оказалась на месте, он мог бы ехать дальше. Убивать ее не было необходимости, и все же он это сделал. Из песни донеслось резкое рычание, в тоне которого прозвучал суровый упрек и новая мысль: Враг достоин только смерти.
Он крепко сжал поводья, заставив Дерку остановиться. Оглянувшись через плечо, Ваэлин вгляделся в туманную траву и услышал слабые, но все усиливающиеся крики своих преследователей. Они убили Ахма Лина, думал он, а мелодия песни становилась все мелодичнее, почти соблазнительной в своих обещаниях. Они убили Шо Цая и многих других, и все они служили ложному богу. А у меня снова есть песня крови. Неужели так трудно убить их всех? Не будет ли это оскорблением памяти Ахма Лина, если я этого не сделаю? В конце концов, он сделал мне подарок.
Дерка издала громкое раздраженное ворчание, прорвавшись сквозь нарастающий голод Ваэлина и вызвав еще одно рычание песни. Ваэлин стиснул зубы и решительно перевел взгляд на восток, еще раз подгоняя жеребца. Нет, решил он, пока голодная мелодия продолжала звучать в его голове, не давая ответить на ее призыв. Это не песня крови. Кровь - основа жизни. Это песня смерти. Черная песня.
К тому времени как они добрались до деревьев, песня превратилась в угрюмое бормотание, а боль в голове утихла до тупой пульсации. Он остановил Дерку в нескольких ярдах от них, сел на землю и присел с закрытыми глазами, чтобы оценить звуки и запахи леса. Земля влажная от недавнего дождя, - заключил он, ощупывая пальцами землю. Птичьи крики приглушены... Лесной дым, доносящийся с юга. В этом лесу были люди.
Лес был густым, а ветви - низкими, и Дерку пришлось вести сквозь деревья, держа курс на восток, чтобы избежать того, что лежало южнее. Он намеревался дойти до дальнего конца этого леса, прежде чем отправиться на поиски канала - задача несложная, а следование на юг неизбежно приведет его обратно к Нортаху, Эллеси и остальным. Он надеялся, что у них хватит ума не искать его, и утешал себя тем, что, несмотря на все свои недостатки, Нортах не дурак и не легко поддается чувствам, особенно когда трезв. Он поведет их за собой, решил он. Нужно только найти их.
Однако его продвижение остановилось, когда песня, черная песня, снова зазвучала с неожиданной настойчивостью. Мелодия оставалась резкой и раздражающей, но в ее тоне не было прежнего мстительного голода, а звучала нота, сочетающая в себе предупреждение и необходимость. Кроме того, она подталкивала его на юг, к стойкому запаху лесного дыма. Что-то здесь есть, подумал он, сочтя песню слишком убедительной, чтобы игнорировать ее. Что-то, с чем нужно разобраться.
Он вел Дерку по густому лесу с четверть мили, пока не заметил впереди неясные разводы, пробивающиеся сквозь верхушки деревьев. По крайней мере, три костра, - предположил Ваэлин, вглядываясь в дым, а затем вздрогнул, когда среди деревьев раздался крик. На этот раз он исходил не изнутри, а был безошибочным порождением человеческого горла и пронизан пронзительным ужасом, свойственным пыткам. Он продолжался несколько секунд, а затем резко оборвался, и наступившую тишину заполнила слабая рябь смеха. То, с чем нужно разобраться, - повторил он про себя, и крик и смех развеяли все сомнения относительно хода песни.
Дерка раздраженно фыркнул и вскинул голову, когда Ваэлин начал привязывать поводья к поваленной ветке тиса. Я пою ему, - сказала Нефритовая принцесса во время похода через Железную степь. Всего лишь маленькая мелодия, чтобы связать вас вместе. "Подожди здесь, - прошептал Ваэлин, отпустив поводья и проведя рукой по морде жеребца, а затем присел и скользнул в укрытие, скрытое зарослями папоротников.
Смех становился все громче и разноголосым по мере того, как он пробирался вперед, и он различил несколько голосов, говоривших на незнакомом ему языке. Прислушавшись, он обнаружил некоторое сходство с языком Шталхаста и формой чу-шин, на которой говорят в пограничных землях, но фразы и акценты делали слова неразборчивыми. Опустившись на землю, он начал ползти, двигаясь с уверенной, отработанной медлительностью, руками очищая землю от веток и опавших сучьев, которые могли бы выдать его присутствие. Он остановился, когда до его слуха донесся знакомый шипящий звук, а глаза выхватили поднимающуюся струйку пара за стволом ясеня. Медленно отползая в сторону, он увидел человека в кожаных доспехах, лицо которого со скучающим рассеянным видом вглядывалось в подлесок.
Тухла, - заключил Ваэлин, узнав его одежду. Его глаза метнулись вправо и влево, но не нашли никого другого, в то время как вдалеке продолжался смех и разговор. Никогда не стоит мочиться в одиночку во время войны. Ваэлин наблюдал за тем, как мужчина закончил свое дело и отвернулся, опустив глаза, чтобы застегнуть штаны. Ваэлин поднялся на ноги и быстро зашагал прочь. Звук его шагов заставил тухла остановиться и повернуться, но слишком поздно, чтобы отбиться от рук, обхвативших его грудь и горло. Ваэлин отбросил ноги тухлы и дернул его голову вверх и вправо, когда они упали; Ваэлин получил удовольствие от двойного треска, свидетельствующего о переломе шеи. Он зажал рот человека рукой, чтобы заглушить его предсмертные крики, и зажал нос, чтобы предотвратить последний вздох, сохраняя хватку до тех пор, пока его судороги не затихли.
Откатив труп от себя, Ваэлин проверил его на наличие чего-нибудь полезного. Тухла носил на поясе скимитар и флягу с каким-то дурно пахнущим снадобьем с привкусом крепкого алкоголя. В сапоге у него был припрятан охотничий нож с костяной рукояткой из хорошей стали. Ваэлин взял нож и двинулся дальше, снова перейдя на медленный, уверенный темп передвижения, держась самых густых зарослей. В двадцати шагах он обнаружил еще двух тухлов, и оба они были гораздо менее беспечны, чем их недавно отправленный товарищ. Один из них держал в руках лук с наложенной на тетиву стрелой, а другой сжимал в руках скимитар. Оба осматривали окружающие деревья с хищным вниманием людей, хорошо умеющих распознавать свежую опасность.
"Ульска!" - сдержанно крикнул лучник, предположительно обращаясь к человеку, который слишком долго просидел над мочой. Ваэлин прижался к мягкой земле, когда они подошли ближе. Его частично скрывал широкий ствол старого дуба и заросли папоротников, но при их приближении это оказалось бы слабой защитой. Ваэлин переложил один из своих метательных ножей в левую руку и поправил хватку украденного тухлой оружия, дожидаясь, пока два воина не сократят расстояние до пяти шагов.