"Крюкохват Века", - сказал Ваэлин, когда они вышли на более широкое русло и крики стихли, вызвав облегченный стон гребцов. "Так мы его и назовем".
Сехмон ухмыльнулся с легким смущением, но тут же погрустнел, когда Нортах насмешливо фыркнул. "Если разбойник может давать названия вещам, то следующая будет моя".
"Как пожелаешь, брат", - заверил его Ваэлин. "Уверен, здесь найдется пара незнакомых слизней".
Он не стал присоединяться к смеху матросов; вместо этого его глаза вглядывались в густую растительность, покрывавшую берег. Птицы вдвое выше человека с клювами, похожими на лезвия топоров, подумал он. Слова Шерин с причала в Аскире заставили его пересмотреть правдоподобность других якобы диковинных историй об этом месте.
Был уже поздний вечер, когда с борта " Штормового ястреба" донесся крик Охтана. " Гребите, ребята! Мы здесь!"
Оглядевшись, Ваэлин увидел, что они вышли в широкую спокойную протоку размером с озеро. На северо-востоке возвышался самый высокий остров, а к югу лежал ряд маленьких лесистых островков, на одном из которых возвышался высокий узкий столб скалы, почти такой же, как тот, что Луралин описывала в своем сне. Плотный покров деревьев, покрывавший бока большого острова, был окутан туманом, скрывавшим его вершину, и Ваэлин не видел на его берегу ни одной бухты или залива, где можно было бы легко высадиться. К счастью, у капитана был более острый глаз на такие вещи.
"Вон там!" - сказал он, указывая на место примерно посередине побережья острова. "Всего лишь выемка, но она должна быть достаточно прочной, чтобы посадить лодку и высадить на берег группу. Только одну, не забудьте".
Кроме себя, Нортаха и Сехмона, Ваэлин взял с собой Эллеси, Эреpу и Луралин, а также двух матросов, чтобы те помогали работать веслами. Ми-Ханн без приглашения забралась в лодку и уселась на носу; пока они плыли к берегу, уголь на ее коленях был занят пергаментом.
"Сколько нам еще ждать, милорд?" Капитан Охтан окликнул их, и его голос громким эхом разнесся по воде. Ваэлину потребовалось мгновение, чтобы понять, почему. Никакого шума, подумал он, глядя на спокойную стену джунглей впереди.
"Пока вы убедитесь, что мы не вернемся!" - крикнул он в ответ и повернулся к Луралин. Она смотрела на приближающийся остров напряженным взглядом узких глаз, нахмурив брови. "Ты чувствуешь это, правда?" - спросил он ее.
Она ответила кивком и принужденной улыбкой. "Трудно не почувствовать".
Взглянув на напряженные черты лица Эрезы, он подтвердил, что она тоже это чувствует; чувство узнавания, которое испытывают все Одаренные в присутствии Тьмы.
Их прибытие было встречено внезапным и громким взрывом птиц из окрестных деревьев; черные с красными хохолками, они издали хор высокопарных протестов и закружились над ними, пока группа выбиралась на берег. "Оставайтесь в лодке", - сказал Ваэлин двум матросам. Заметив их лица, влажные от пота, несмотря на относительно прохладный воздух, и расширившиеся глаза, неотрывно следящие за нависшими над ними джунглями, он добавил: "Не стесняйтесь вернуться на корабль, если возникнет такая необходимость. Мы зажжем факел, чтобы подать сигнал о нашем возвращении".
"Не подскажешь, куда мы можем направиться?" спросил Нортах, пока они шли под плотным пологом переплетенной листвы. Мрак нарушали редкие пятна тусклого света, воздух был прохладным от недостатка солнечного света и пропитан запахом гнили. Стволы деревьев, толстые и тонкие, поднимались вверх по крутому склону, в просветах между ними лежали камни, наваленные листья и опавшие ветки.
"В Истинном сне я видела туманное небо над верхушками деревьев", - сказала Луралин. Она держала руку на кинжале, пока говорила, и черты ее лица выражали неизбежный дискомфорт, свойственный тому, кто родился в бескрайней открытой степи, столкнувшись с удушливыми джунглями. "У меня было ощущение высокого места".
"Тогда, - сказал Ваэлин, перешагивая через покрытый мхом ствол дерева, чтобы начать подниматься по склону, - похоже, нам предстоит подъем".
Идти было тяжело, а продвижение было медленным, пока они пробирались сквозь деревья, и настороженность по отношению к окружающему миру сменялась усталостью. В этот раз Ваэлин был благодарен черной песне, которая приобрела резкие, ноющие нотки, не дающие устать. Несмотря на воздействие эликсира Шерин, в ней отчетливо слышались нотки предупреждения, и он подозревал, что, не будь она приглушенной, она могла бы показаться ему оглушительной. Именно благодаря внезапному всплеску этой песни они обнаружили первый труп.
"Осторожно!" крикнул Ваэлин, когда Эреза приготовилась спрыгнуть с большого валуна. Обойдя ее, он спрыгнул вниз, отодвинув в сторону нависшие ветви, покрытые паутиной, и Эреза подавила непроизвольный испуганный визг, увидев, что ему открылось.
Скелет был частично облачен в некое металлическое одеяние, состоящее из пластин грубой кованой бронзы, соединенных медной проволокой в жилет. Он лежал на костях, давно лишенных плоти - то ли в результате разложения, то ли от внимания падальщиков. Он был лишь частично целым, не хватало одной ноги и предплечья, и его легко можно было бы принять за человеческие останки, если бы не череп, венчавший грудную клетку. Глазницы представляли собой неровные отверстия, обрамлявшие зияющие ноздри над набором острых удлиненных зубов.
"Шакалоголовые люди, - пробормотал Нортах, подойдя к Ваэлину. Они присели, чтобы осмотреть их получше, и Ваэлин обратил внимание на многочисленные рваные раны и переломы ребер и верхней части рук.
"Смерть от насилия", - сказал он. "И она не была быстрой".
"Может, его съел один из братьев?" Нортах заглянул в глазницу черепа и тихонько рассмеялся. "А может, и нет".
Он сжал обеими руками челюсти черепа и раздвинул их, открыв человеческое, но лишенное кожи лицо.
"Маска шамана?" удивился Ваэлин. "Что-то, что надевают на церемонию".
"Носят на войне", - сказала Ми-Ханн, впервые за несколько дней произнеся слова. Повернувшись, Ваэлин увидел, что ее внимание приковано к чему-то дальше по склону. Поднявшись, он направился к ней и быстро собрал десятки костей, валявшихся на земле между толстыми стволами окружающих деревьев. При беглом осмотре обнаружились скелеты в разном состоянии, многие были безрукими или обезглавленными, на всех была одна и та же маска в виде звериного черепа.
"Слишком крепкая для обычной собаки, - заметил Нортах, держа в руках одну из масок. "Неправильные зубы для шакала".
"Волк", - сказал Ваэлин. "Более мелкая порода, чем в Королевстве. Но все равно волк".
"Это была битва", - прокомментировала Эллеси, поднимая с земли небольшой предмет и бросая его Ваэлину. На скудном свете он увидел грязно-зеленый от возраста наконечник стрелы, но все равно легко определил, что это бронзовый наконечник.
"Битва, разыгравшаяся так давно, что все остальное сгнило", - заключил он вслух.
"Остались там, где упали", - заметил Луралин. "Никто не пришел позаботиться о мертвых".
"Возможно, это было не в их обычае, - предположил Нортах.
Или некому было заботиться, подумал Ваэлин, получив мгновенный импульс подтверждения от черной песни. Пока он переводил взгляд с одного поверженного, давно умершего воина на другого, в нем росла уверенность, что если бы они прочесали этот остров из конца в конец, то нашли бы только больше подобных сцен.
Стремясь добраться до гребня острова до наступления ночи, он решил не размышлять над загадкой, а идти дальше. Еще через час подъема открылось зрелище, подтверждающее человечность тех, кто когда-то здесь обитал. Стена была сложена из местного камня и тянулась по обе стороны, а ее концы терялись в джунглях. Лианы проникали сквозь камень, скрывая большую часть резьбы, которой он был покрыт.
"Они не были дикарями, - сказал Нортах, отодвигая лозу, чтобы рассмотреть знаки на камне. Это были явно какие-то пиктограммы, выложенные в аккуратный прямоугольный узор. "По крайней мере, они умели писать. Хотя, боюсь, за многие века не нашлось ни одной души, способной прочесть ее".