Пока он говорил, небо за окном потемнело, и знакомый серый туман вновь окутал многочисленные острова, а воздух стал прохладным. Перед статуей возник человек, отпрянувший от нее и схватившийся за руку, словно обжегшись. По тому, как напряглась Луралин, Ваэлин догадался, что это тот самый человек из ее сна.
"Что он собирался делать с украденной силой, кто может сказать?" Хранитель продолжал наблюдать за тем, как Ваэлин опускается на колени, а из его горла вырывается крик. В свое время он был внушительным мужчиной: руки, покрытые мускулами, и лицо, которое можно было бы назвать красивым, если бы не искажения, перекосившие его сейчас. Выпуклые пальцы и напряженные сухожилия создавали маску чистого безумия, глаза были расширены и испещрены венами вокруг сузившихся зрачков. Он закричал со всей силой, на которую были способны его легкие, - отвратительный крик, в котором смешались полное смятение и агония расколотого разума. Так продолжалось до тех пор, пока снаружи не раздался ответный крик.
Поначалу Ваэлин подумал, не распространилось ли безумие этого человека на других обитателей острова - настолько разноголосым был нарастающий гул голосов. Затем он понял, что это вовсе не человеческие звуки. Подойдя к Хранителю, он увидел, что джунгли под хребтом сотрясаются, деревья раскачиваются с огромной энергией, хотя в воздухе дует легкий ветерок. Он видел свет множества деревень, окольцовывающих побережье, и берега близлежащих островов, видневшиеся сквозь туман. Казалось, будто джунгли тянутся к свету, темные усики захватывают деревни одну за другой, погружая их во тьму. К ужасному хору присоединилась новая нота - безошибочно узнаваемый человеческий голос людей, гибнущих от насилия. Вскоре у береговой линии расцвела белесая пелена - результат бегства сотен людей с суши в воду. Он мог различить отдельные фигуры, плывущие сквозь прибой, преследуемые огромной и явно нечеловеческой массой.
"Лишь немногие из нас наделены способностью подчинять зверей своей воле, - сказал Хранитель. Голос его был тусклым и беззвучным, как у человека, который был свидетелем ужасного события большее количество раз, чем он мог сосчитать. "Почему оно решило отдать ее ему, я никогда не узнаю".
Ваэлин увидел среди преследующей его толпы несколько огромных птиц с крючковатым клювом, могучие клювы которых то поднимались, то опускались, окрашивая воду в красный цвет. На берегу из джунглей выбегали огромные кошки и сбивали с ног бегущих островитян, а кабаны, вырвавшись вперед, кромсали своими клыками бьющиеся конечности. В воде то и дело вспыхивали белые всполохи: из глубин выныривала длинночелюстная змеехвостая рептилия, чтобы забрать очередную жертву.
"Это был не я!"
Ваэлин обернулся и увидел, что обезумевший человек уже на ногах и с яростью набрасывается на равнодушного каменного волка. "Я не хотел этого! Это твоя заслуга! Не моя!"
Он начал кружить вокруг статуи, из его уст непрерывно вырывался лепет обвинений. "Это ты чудовище, а не я! Я никогда не хотел этого! Мне обещали дать силу, чтобы переделать мир! А не создавать его!"
Звуки бойни затихали по мере того, как он продолжал идти, увеличивая скорость, пока не расплылся в воздухе: в дугах колонн появились трещины, а на полу - обломки, небо мерцало с течением дней и недель. Когда время снова замедлилось, безумец не перестал кружить, хотя его некогда внушительная фигура стала тощей и изможденной. Ваэлин видел полусъеденные туши людей и животных на земле за колоннами. Несмотря на худобу, этот человек, очевидно, обладал достаточным умом, чтобы прокормиться в течение нескольких месяцев или лет, прошедших с момента кражи его дара. Однако пища не улучшила состояние его разума. Теперь он произносил свои слова, превращая их в бессвязное бормотание.
"Вот оно, - сказал Луралин. "Вот каким он был во сне".
Лицо безумца дернулось, а голова вскинулась, словно он услышал ее. Но если так, то вскоре его внимание было полностью приковано к волку. "Я пришел... так далеко...", - пробормотал он, опускаясь перед ней на колени и продолжая обращаться к безразличному облику статуи, громкость его речи нарастала с каждым словом. "Так далеко... по обещанию... . . Обещание того, что ты... ...можешь дать. Но. Она. ЛОЖЬ!" Его рука пошарила по полу и уперлась в обломок кирпича. Ваэлин сделал непроизвольный шаг ближе в ответ на следующие слова, вырвавшиеся из его уст. "Тигр... солгал".
"Какой тигр?" потребовал Ваэлин, становясь между безумцем и статуей. "Что он тебе обещал?"
Безумец держал свой обломок в обеих руках, обращая на Ваэлина не больше внимания, чем на жужжащую муху.
"Обещания... ЛОЖЬ!" Высоко подняв валун, безумец бросился вперед и, пройдя сквозь бесплотную форму Ваэлина, обрушил его на волка, нанеся на тонкую древнюю резьбу шрамы и рассыпав порошок. Он зарычал и продолжил наносить удары, разбивая голову статуи.
"Где ты видел тигра?" крикнул Ваэлин, перекрикивая быстрый стук камня о камень. "Что он тебе обещал?"
Вопрос каким-то образом проник в путаницу, царившую в этом воспоминании о давно ушедшей душе. Его удары прекратились, и он повернулся к Ваэлину с глазами, налитыми кровью и похожими на рубины. "Ищи моего врага", - сказал он хриплым, дрожащим голосом, наклонив голову и подняв брови, словно умоляя понять его. "Найди волка, - сказало оно мне. Тогда ты получишь его".
"Что?"
Мужчина моргнул рубиновыми глазами, и его голос обрел связность, почти напоминающую здравую речь. "То, чего желают все добрые и истинные души в этом мире. Мира. Оно обещало мне мир".
Он смотрел в глаза Ваэлину в течение одного удара сердца, затем все здравомыслие снова покинуло его, и он с диким рычанием вернулся к своей работе. На дальнейшие требования ответить на вопросы Ваэлин не реагировал, и ему оставалось только стоять и смотреть, как завершается уничтожение волка. Нанеся последний удар, безумец снова рухнул на колени, вздымая грудь в изнеможении и созерцая кучу пыли, которую он создал.
"В конце концов все превратится в пыль", - повторил Хранитель, и образ безумца скрылся в тумане.
"У него было имя?" - спросил его Ваэлин.
"Если и было, то я его так и не узнал".
"Мы не нашли здесь никаких костей. Куда он делся?"
"Возможно, он проводил дни, бродя по джунглям в своем безумии, или отдался зверям, которыми командовал. Кто может сказать? У меня есть только это воспоминание, запечатленное в видении под конец моих дней. Я пытался подготовить свой народ, оставить предостережение о том, что не стоит давать безопасную гавань чужакам. Похоже, они меня не послушали".
"Тигр. Он что-нибудь значит для вас?"
"Мы знали только волка". Хранитель извиняюще покачал головой. "Бормотание незнакомца не имело для меня большого значения".
Волк и тигр, подумал Ваэлин, вспоминая видение, явившееся ему в Храме Копья. Было ясно, что произошедшее здесь было частью поединка между ними, борьбы, которая длилась очень долго.
"Мы пришли сюда за камнем, - сказал он Луралин. "Все, что мы нашли, - это куча пыли и еще больше вопросов без ответов".
"Пыль - да", - сказал Хранитель. "Но это еще не все. Камень может быть разбит, но память о нем сохранилась, как и память о каждой душе, которая когда-либо прикасалась к нему. И дары, которыми они обладали, в момент смерти вернулись к волку, но усилились, стали еще больше. Ибо такова природа жизни - развиваться".
"Он прав, - сказала Луралин, присев над пылью и раскрыв над ней ладонь. "Я чувствую это. Сила, которую он хранит..."
Ее слова затихли, когда пол под ними содрогнулся, и воздух раскололся от оглушительного треска, который сопровождал неровную трещину, пробившуюся сквозь плитку. Небо за окном почернело, когда сильный шторм пронесся над колоннами.
"Что это?" спросил Ваэлин у Хранителя, который смог ответить лишь недоумением в глазах.