Но тут на него налетели воины, скрутили и придавили к полу.
— Ану! — вскрикнула Ирма.
Колдовские змеиные глаза засветились, отбрасывая на стены тронного зала зеленые отблески.
В голове у Ирмы заклубился густой туман, словно кто-то пытался заставить ее забыть, кто она такая и откуда явилась.
Чувствуя, как ее воспоминания растворяются и распадаются на кусочки, чародейка ринулась на Понтикаса. В ее мозгу оставался лишь один образ: змея с поблескивающими глазами, которую держат за хвост скрюченные руки колдуна.
Девочка громко закричала и изо всех сил толкнула старейшину, вырвав из его пальцев жезл. Руки Ирмы обожгло огнем, в ушах зазвенело.
Она сосредоточилась и представила себе прозрачную, чистую воду — свою Стихию. И постепенно к ней стала возвращаться память. Как там говорил король? Жезл объединяет четыре Стихии!
— Вилл, вызывай Сердце Кондракара! — крикнула водяная чародейка сквозь стиснутые зубы.
Корнелия, Вилл, Хай Лин и Тарани поглядели на дрожавшую Ирму, крепко сжимавшую жезл, а потом на согнутого в три погибели Понтикаса, который держался за ушибленный бок. На лице его отражались боль и ярость.
Он медленно выпрямился, губы его плотно сжались, а глаза почернели.
— На этот раз ты зашла слишком далеко! — прошипел он. — Ты испытаешь на себе силу моего гнева! Это мой мир, и твоей силе никогда не победить здесь!
Понтикас попытался схватить Ирму, но тут прямо перед ним взорвался огненный шар, отбросив старейшину назад.
Воины оттеснили короля и королеву подальше и загородили их собой.
— Ирме одной не справиться, — сказала Вилл, уперев руки в боки.
— А мы на что? — воскликнула Корнелия.
— Мне известно кое-что, чего вы не знаете, — произнес Понтикас с коварной улыбкой.
Девочки вопросительно поглядели на него.
— Я-то могу и подождать, — усмехнулся Понтикас. — А вот как долго у вашей подружки получится удерживать обжигающий посох?
Девочки развернулись и увидели расширившиеся глаза Ирмы. Всё ее тело сотрясалось, а ноги готовы были вот-вот подкоситься.
— Ирма! — девочки помчались к ней.
— Хватайтесь за жезл вместе со мной, — простонала Ирма, чувствуя, как магия Воды пересыхает в ее руках.
— Ты об этом пожалеешь, Понтикас, — процедила Тарани, сжимая пальцы. — Никому не позволю обижать мою лучшую подругу!
Корнелия и Хай Лин тоже взялись за скипетр, а с ними и Вилл, над которой в воздухе парило Сердце Кондракара. Жезл дрожал и вибрировал у девочек в руках, а свет талисмана пульсировал в такт их сердцебиению. Вдруг раздался громкий треск, словно что-то взорвалось. Змеиные глаза раскололись на тысячу кусочков, и их чёрно-зеленое сияние померкло.
Понтикас рухнул на пол как подкошенный, словно его разом покинули все силы.
Солдаты, удерживавшие Ану, отступили, и тот с трудом поднялся.
Повинуясь внезапному импульсу, Ирма протянула жезл Ану.
— Держи. Мне кажется, он твой по праву!
Мальчик принял скипетр из ее рук, в его потеплевших глазах светилось любопытство вперемешку с благодарностью.
Король и королева громко ахнули. Но прежде чем кто-либо из придворных или стражи успел отобрать волшебный предмет, глаза змеи опять засияли, но на этот раз по-другому.
— Я помню тебя! — воскликнул он, а потом, повысив голос, обернулся к Понтикасу. — И ещё Манора, моего друга детства. Он был мне как брат. А ты превратил близкого мне человека в монстра, в зверя. Ты учил меня тайнам стихий, ты опекал меня и играл со мной. Я думал о тебе как о родне, как о члене семьи. Но мои родители не знали, что ты не только познакомил меня с обычаями народов Арквары. Ты сотворил надо мной и Манором древний преображающий ритуал людей-псов. Ты сказал мне, что я должен освоить магическое искусство превращения, чтобы стать лучшим из всех королей и показать подданным, что я приведу свой народ и племя людей-псов к союзу…
Ану на миг прикрыл глаза, и вода, вытекавшая из трона, омыла его.
— Истинным чудовищем был ты, — продолжал мальчик. — А мы с Манором оказались лишь пешками в твоей грязной игре. Я доверял тебе и восхищался тобой, не только из-за того, что ты мой учитель. Мне казалось, ты великий человек! Я был наивным ребенком, а ты предал меня. Предал нас! В тот день, когда ты сказал, что настало время, и попросил нас с Манором отправиться с тобой в пустыню, где жили люди-псы, я даже не подозревал, насколько ужасен твой план. Ты говорил, что я уже готов испробовать на деле технику преображения, которой ты учил меня. Мы с тобой и с Манором тайно выбрались из замка, сгорая от радостного нетерпения. Я думал, что наконец-то пойму друга целиком и полностью, взгляну на мир его глазами, проникну в душу его народа.