Волк дернулся, боком чуть не отпрыгивая, зубы желтые, сколотые оскаливая, выпячивая. Но парень не отступил, не кинулся прятаться - зубило острое, железное из рукава выхватил.
В тот же миг на волка кинулся, на бок облезший всем телом наваливаясь, на землю мокрую, влажную спихивая. Зубы у рукава тут же цапнули, клацнули, холстяную ткань задевая, царапая.
Но парень уверенно, быстро зубилом с размаху в открытую шею ударил, до конца железяку всаживая. Полу-писк, полу-вой слух царапнул, а на шерсти бордовые пятна выступили.
Лапа волчья, с когтями, по ноге парня ударила, но тот словно боли не чувствуя, закрутил кистью, зубило буквально вкручивая, и зверя, от боли воющего, от себя отталкивая.
Капли крови на одежду белую брызнули.
Волка вбок, на метр откинуло, вместе с железкой из шеи торчащей, в свете месяца мрачно поблескивающей. Захрипел тот, язык из пасти высунув, но устоял - не упал и не рухнул. Зарычал только, кровью захлебываясь, и на врага стремглав кинулся.
Прыжок - и на земле уже парень, спиной ударяется. Но руками, за бока, тушу серую держит, не дает морде к лицу приблизиться.
Резко ногой в живот ударяет, лаптем ребра волку выламывая.
Жуткий вой по ночному лесу пронесся, а парень зубило уже вновь выхватил и всадил прямо в голову, между глаз двух, яростью налитых.
Анна в ствол дерева вжалась, в кору всем телом впечатываясь, будто срастаясь. В мечтах и срасталась, чтоб не попасться на глаза странному парню, кровью измазаному.
С взглядом глаз карих на мгновение встретилась - тут же от страха на корточки села, спину корой оцарапывая.
Волк замолчал, а за ним - и весь лес, будто в трауре. Только часы на руке тихо тикали.
Тик-так. Тик-так. Тик-так.
Анна глаза пугливо зажмурила. Зажмурила и почувствовала сквозь веки, плотно сжатые, лучи солнца теплые, обжигающие. Распахнула глаза, а вокруг - крыжовника заросли, дом бабки Веры, со всех сторон окружающие.
Солнце зенит перевалило, перекатилось и мячиком вниз упало, о крыши домов стукнулось. Как наяву стукнулось, в голове тупой болью отзываясь, на части черепную коробку раскалывая, искореживая.
Анна с травы поднялась, ладонью подрагивающей стаканчик цепляя, что валялся скомканный, у крыльца, перевернутый - заросли уж впитали, до последней капли выпили вино красное, терпкое, ничего не оставили. Телефон на земле, рядом, под боком, черным экраном поблескивал - выключился.
Решительно, быстро, фурией - как тогда, как на крики из дома соседнего выбежала, Анна вскочила, кувшин вина выхватила и за ворота ржавые кинулась. Что босая - уже и не думала. Огляделась и тут же во дворике - через дом, еще два, по левой стороне улочки, Тараса увидела.
Еле крик в грудной клетке сдержала, стиснула, и к двору бросилась. Шаг, еще два - и уже за воротами, на траве желтой, пожухлой, комьями из земли вырванной, замерла.
-Эй-вэй! Ты чего такая взъерошенная?..
- Ты меня отравил! - зашипела, злая, чуть не выплюнула. - Что ты мне подсунул?! А? Отвечай!
Тарас удивленно уставился, глазами коровьими хлопая, и на шаг отступил - то ли пугаясь, то ли просто от неожиданности. Да только как увидел кувшин, так лицо все и выдало - между бровями морщинка выскочила.
- Да ты подожди, не горячись...
- Что ты мне подсунул? - каждое слово отчеканила, как когда с волком в лесу разговаривала, и от ярости ногой по земле аж притопнула.
Тарас весь замялся, скуксился, ладони примирительно поднял и шагнул на встречу - нерешительно. Да только Анна не в себе, духоту чувствуя, размахнулась и швырнула кувшин в стену дома белого, мазанного. Черепки во все стороны птицами вылетели.
Тарас от звона зажмурился и ошарашенно на красную кляксу уставился, что пятном, как живым, растекалось по стенам, словно ползало. После на Анну:
- Эй-вэй, да постой ты! Дамочка, прежде чем дом мой разнесешь, может хоть выслушаешь?..
Анна воздух втянула носом, шумно, жалея мысленно, что об голову не разбила кувшин, а только в стенку бросила. Выжидательно, требовательно на Тараса глянула.
- Да что ж с вами, дамочками, сладу нет! Алевтина мне вино дала. А-лев-ти-на. Слышишь?
- Ты кувшины подменил! Как от роженицы вернулись - другое подсунул. Врать перестань! - окончательно из себя вышла и ладони, поцарапанные, в кулаки сжала. - Что ты мне дал, отвечай!
Тарас тут же нахмурился, еще шаг назад сделал, назад к дому белому, к двери деревянной, словно в случае чего сбежать, затаиться готовился, судя по взгляду - и под лавкой спрятаться.
- Ты послушай, Анна, не нервничай. Там травы обычные. Успокоительные. Снотворные.