На том дерево семейное и заканчивалось, от Веры ни имен, ни стрелочек. У Анны мысль мелькнула, в сознание просочилась с опаской, о бабке Вере сразу, но быстро головой замотала, откинула - имена больно странные предков, слишком старые, если и ее семьи древо было, то Вера скорее ей пра-пра-бабкой приходилась. А может и вовсе совпадение простое, обычное.
Следующий листик взяла, на нем - план деревни увидела, но не современной, а явно древней, словами старорусскими подписанный. Хотела вглядеться, но шорохи наверху вдруг услышала. Тут же бумагу обратно в папку спрятала и на ноги вскочила, фонарик на всякий случай выключила. А сверху все грохот слышался, чем бы дверцу не придавили, сейчас это в сторону двигали.
Анна в два шага к ступенькам выскочила, фонарик покрепче взяла, как дубинку маленькую, и приготовилась ударить им гостя незваного. В спасителя доброго ей уж не верилось.
Дверца погреба со скрипом открылась, но в темноте ничего и не виделось, разве что силуэт - вроде как женский - размытый, едва различимый, словно от холода вздрагивающий.
- Анна? Анна, вы здесь?..
Таки женский, но впервые Анной слышимый, голос донесся. Испуганный, с нотками паники.
- Анна, помогите...
В следующий миг силуэт стал заваливаться, будто падая, и Анна уже не раздумывая, наверх бросилась, чуть на ступеньках не спотыкаясь, с трудом перескакивая.
Как в дом выскочила, так и замерла: стол железный на боку лежал, заваленный, похоже, с крыши погреба перетащенный, а на полу сидела женщина: в платье из сукна бежевом, скомканном, с лицом - белее некуда, а глазами большими карими, слез полными. Руками дрожащими за живот держалась, и там Анна капли крови на ткани увидела.
Готова поклясться была,что впервые женщину видела.
- Как вы? Что с вами? - перепугано спросила, на колени падая. - Вам плохо? Нужна скорая?
- Спаси. Спаси моего сына, - зашептала губами белыми женщина, а сама от боли вся скрючилась, изогнулась, пальцами в живот вонзилась - но не беремена была, слишком худенькая.
- Вам нужна скорая. У вас есть телефон?
Анна беспомощно за руку женщину схватила, смотря как новые пятна на платье, внизу, между ног появляются. Во рту от зрелища пересохло, в глазах помутнело - уж слишком напомнило собственный выкидыш.
- Нет... нет... Спаси сына! - не унималась женщина.
- Господи, лежите, я побегу за помощью! У вас кровотечение...
Хотела Анна вскочить, но незнакомка железной хваткой вцепилась, в кожу вонзилась ногтями обломанными, и закричала, взвизгнула: “Нет”, а в глазах - паника.
- Нет! Нет. Забудь. Это швы разошлись... Я вчера родила...
- Да вам лежать нужно! Господи, где здесь найти телефон? Нужно в больницу звонить, в скорую... Я к Тарасу пойду... - Анну от паники стало потряхивать, а язык заплетался похлеще, чем у незнакомки, что на грани обморока вся подрагивала.
- Нет! Он с ними! Ты не понимаешь... Он с ними... там.. - прошептала женщина, но слова все бессвязнее вырывались, а глаза с каждым мигом туманились.
- Где? С кем?..
- У свинарника заброшенного... через три холма... на восход. Вся деревня там... - говорила, а скорее похрипывала женщина. - Никто не поможет... Спаси сына...
- Ваш сын там? Почему? Что происходит?!
- Там... его убьют... Убьют... В жертву... В жертву принесут в полночь... Я не могу идти.. спасите...
Последние слова кое-как выплюнула и сползла в обморок, обессиленно на досках распласталась, птицей подбитой, раненной. Анна тут же к рюкзаку на улицу кинулась - а на улице холод, темно, ночь приблизилась, как сидела в подвале, погребе, не заметила. Бутылку воды выхватила, всем богам помолившись, что холодная, рюкзак на плечо закинула и обратно, в дом, к женщине.
Ноги ее подняла, на рюкзак боком положенный, уложила, а бутылку холодную на живот устроила - не лед, но хоть что-то, лучше, чем просто так бросить в доме пустом и разрушенном. По щекам захлопала, но та ни в какую - глаза не открыла, только губы зашевелились, как в припадке задергались: “Спаси... сына... спаси”.
- Все, все. Все будет хорошо. Я найду телефон. Скоро приедет помощь, лежите...
Зарядку выхватила из кармашка рюкзака и со всех ног из дома кинулась, слезы страха, растерянности на ходу уже смахивая, комом в горле чуть не закашливаясь. Телефон подхватила с травы, в надежде клавишу включения вдавливая, но тот не зажегся - сел окончательно.
Выругавшись, смачно и громко, Анна за ворота рванула, на улицу. На улицу - пустую, темную, как заброшенную.
Дома провалами окон темными на нее уставились, ни блика, ни тени. Ни живого, ни мертвого словно в Вырухино больше не было...
6.