Анна - к дому ближайшему, через забор из веточек, заостренных, частоколом посаженных, перебралась, перелезла и к дверям деревянным кинулась. На себя дернула - заперто. К окну подбежала, внутрь заглядывая, в потемках взглядом зашарила, телефон высматривая, но в глаза ничего такого не бросилось.
Разозлилась на себя, на Вырухино, губы до крови закусывая, и сняла кроссовок. Размахнулась и в стекло кинула - звонким дождем то осыпалось, паутинкой трещин расползлось во все стороны.
Не боясь поцарапаться, Анна куски стекла голыми руками стала наружу выбрасывать. Капли крови красной, насыщенной, на ладонях мгновенно выступили, болью острой на миг обжигая и пелену паники, от которой все мысли путались, скидывая, но не до конца, не полностью.
Подтянулась и по осколкам пройдясь коленями голыми, в дом ввалилась, на пол деревянный грохнулась. В темноте осмотрелась с мыслью одной, молоточком изнутри по черепной коробке постукивающей: “Розетка”. Но стены кухоньки - голые. Печка, стол, стулья деревянные - ни намека, что на дворе век двадцать первый давно наступил. Приемник и то на батарейках, без провода.
Анна - в комнату, а там - у кровати, большой, двуспальной, рядом с ножкой, увидела “гнездышко”. На колени перед ним рухнула и дрожащей рукой зарядку впихнула. В телефон уставилась - экран чернее некуда. Не мигнул значком батареи, как зарядку не дергала. То ли сломалась розетка, то ли нет электричества.
Устало глаза прикрыла, по лицу ладонями провела - теперь вся в крови была измазанная. Но какое уж дело до этого?..
Как наяву Анна слышала голос женщины раненной: “Спаси сына... Убьют...” и от ужаса слов ее стало потряхивать. Ни полиции, ни скорой - что оставалось?..
Телефон подхватила, на кухню вернулась - там нож большой, на тесак мясника похожий, увидела, взяла, рукоятку поудобнее перехватывая. И из дома поспешила. Поспешила на восход, к холмам, наугад, но надеясь добраться быстрее к свинарнику.
По пути из поселка - ни души так и не встретилось. Уже по траве пожухлой шагая, Анна обернулась: дома, как дома, но вот церкви, Тарасом помянутой, нигде не было. Ни креста, ни колоколов - про что только он рассказывал. Хоть и так догадаться не сложно : не похожи жители Вырухино ни на христиан, ни на католиков.
Тихо было в холмах, только часы и тикали - оглушительно.
- Помоги! - голос детский испуганный над полями пронесся, над ухом раздался.
И в руку вцепились пальчики детские, маленькие, все в ссадинах. Анна вздрогнула, от неожиданности чуть не подскакивая - ведь поклясться была готова, что одна одинешенька в холмах исссушеных.
Перед ней девчонка стояла, в сарафане, что в землю, та самая - в глазах слезы по-прежнему. Из всех сил в руку цеплялась, повисла мешком, не пуская, ни на шаг не давая сдвинуться.
- Эй. Господи, откуда ты...
- Спрячь меня! Матушка на полях страдует, сено стогует - ничего не знает, - залепетала девчонка и к Анне прижалась всем телом - теплым, бегом разгоряченным, скошенным сеном и травами пахнущим.
- Что? Какое сено? Чего не знает? - пробормотала Анна невольно на шаг отступая, но девчонка златоволосая за ней, не пускала.
- Волк. Теперешний Волк. За мной гонится, по пятам от полей преследует, - со всхлипом ответила девочка. - Аня, спаси, не дай изойти смертью лютой...
Невольно Анна на холмы глянула, тесак покрепче в ладони стискивая, - голые, с клочками травы желтой, но в округе вновь ни намека на волка или другого зверя дикого.
- Нож мне к горлу приставил, сарафан стягивая, - зашептала девчонка и носом в платье Анны уткнулась, на капли крови внимания не обращая, словно не замечая. - Я к поселку бежала, но никого, никого не встретила... Всем рассказать нужно, что Волк вернулся... Как лечейка сказала, все как сказала, что в серпне, как год високосный наступит, начнется...
- Нож? Какой високосный год? - окончательно расстерялась Анна, на корточки присаживаясь и осторожно по волосам расстрепаным проводя, успокаивая. - Как тебя зовут, милая? Здесь нет никакого волка...
- Тысяча семьсот двадцатый четвертый - проклятый год високосный. Лечейка сказала, поведала, что крови прольется много, все захлебнемся, - одними губами прошептала и испуганно за спину Анны глазами большими уставилась, палец выставила, на что-то указывая.
Анна обернулась, комок в горле чувствуя. Но за спиной - ничего, лишь поселок такой же темный, почти как заброшенный. Вновь на девочку глянула - а ее и не было. Одна Анна сидела растерянная, глупо руку держа, пустоту поглаживая, как зверя невидимого.
Рот открыла, словно крикнуть хотела, но так все слова в глотке и замерли. Глупо кричать - никого здесь больше не было.
- Господи... я просто схожу с ума... Это... невозможно...