“Заговор на зарю читать пошли и Иван, и Марьяна. По утру Митрофана в рушники потуже завернув и на печки оставив. Митрофан не плакал, дышал тяжко, покраснел весь, на лбу - испарина выступила. Заснул. Не слишком туго затянули, оттого и бодрствовал долго.
На Зарницу надобно три утра подряд читать, потом еще через три дня повторить”.
Дальше не разобрать текст - как каплями кофе или еще чего темного заляпан был. Заляпан так, что ни буквы не разглядеть. Только в конце еще отрывок виден:
“...среди ночи приходи ко мне, будь хоть красною девицей, хоть матерью, хоть земною царицей, да сложи с сына Митрофана силу злую, болезнь окаянную с меня отведи, все скорби и хвори сними”.
- Вот и встретились снова, Анна, - насмешливый голос раздался. - Уже не злитесь на меня?
В воротах разломанных Тарас стоял и на девушку внимательно смотрел - волосы уже мокрые были, да и на рубашке потеки воды заметить не сложно было. Как увереннее стал, и сутулось не пропала, но немного смазалась - уже не так в глаза бросалась.
- Я и не злилась.
- А по-моему и сейчас злитесь. Вас до вокзала подбросить, дамочка? От чистого сердца ведь предлагаю! - в шутливом поклоне и руку на грудь положив, предложил Тарас.
Анна с вызовом на парня посмотрела, батончик обратно пряча.
- А кто сказал, что я уезжаю? Я остаюсь. И, кажется, я вам сказала имя, чтобы вы перестали “дамочкать”.
- Пардон, мадмуазель. Но здесь? И где же вы спать будете?
- Где я буду спать - не ваша забота, кажется... - волнами раздражение Анну накрывало, захлестывало, но с трудом она сдерживалась. - А где все, не подскажете?
- Эй-вэй, то есть с кем угодно общаться вам хочется, но только не со мной? Какая вы, - ухмыльнулся Тарас, хоть и кривоватой улыбка вышла. После заминки, будто подумать время нужно было, ответил. - В церкви. Молитва уже закончилась, скоро увидите всех. А вы верующая?
- Не очень. Подскажите, у кого пару ламп или свечек купить можно. И еды, - вставая и платье от налипшей травы прелой оттряхивая, уточнила Анна.
- Да сидите уже здесь - все притащу.
И махнул рукой, и скрылся за воротами - не дал и рта Анне раскрыть. Она так и осталась удивленная стоять перед домом.
Впрочем, недолго.
Скинула рюкзак, волосы заколкой - крабиком маленьким - закрепила и засучила рукава. Одной только бабке Вере ведомо было, чего она от внучки хотела и почему упокоиться не могла, но святой отец советовал в порядок что дела, что вещи покойной привести. Квартирку ее, маленькую двушку, дедом покойным лет десять назад купленную, Анна давно до блеска выдраила, но без толку - может, этот дом в порядок привести стоило, чтоб кошмары прекратились. Хоть что здесь в порядок приводить?..
Надев перчатки, Анна осторожно стала торчащие осколки из рамы доставать. Доставать и сбрасывать в одну маленькую кучку - дзынь-дзынь. И на раме, в уголке, едва заметный знак увидела, ножом начертанный: Звезда Лады-Богородицы - образ очага с четырьмя языками пламени. Знала его название Анна, так как бабка такой же на окнах квартиры своей нарисовала...
... Анна устало смахивала пыль с окон, капли пота со лба вытирая и то и дело настороженно оглядываясь - не по себе в квартире бабки было после того, как священник сбежал, крестясь без остановки и кадило оставив. Оставив вместе с надеждой Анны, что все устаканится, а жизнь в привычное русло вернется - без ладана и мистики.
Из кухни, маленькой, что по коридору направо, если три шага сделать, грюканье доносилось - кастрюлями, сковородками подруга Вика шумела. Помогала с уборкой, чтоб в божеский вид квартиру привести, хоть божеский и иронично для места этого звучало, насмешливо.
Аккуратно, двумя пальцами, Анна по символу на раме прошлась - рассказывала бабка, когда в уме еще здравом была, не бредила, что защищает он дом от бед и хворей, а еще и от сил нечистых. Горько усмехнулась Анна, глянув на обои зеленые, наполовину уже содранные, но с еще видимой надписью “Вырухино”. Не справлялась Лада со своими обязанностями, никак не справлялась.
Жуткий грохот с кухни донесся, дрожью по стенам прошелся, да так, что Анна чуть не рухнула с подоконника. Вскочив, со всех ног к подруге кинулась, мысленно бабку проклиная - да, что еще она сотворить могла?..
Подруга в пыли, в штукатурке белой сидела, рядом с кусками полки деревянной обвалившейся, и ошарашенно дыру в стене рассматривала.
- Ох ты, Ань, прости.
- Ничего, здесь все разваливается...
Не успела помочь Вике подняться, как та пальцем в дыру тыкать стала.
- Ань, смотри, это что - монеты? Серебрянные на вид. Старые...
... Осколок сквозь перчатку до пальца указательного добрался, черкнул по коже, так что Анна от неожиданности чуть не вскрикнула. Вернулась из воспоминаний обратно в Вырухино, но настроение от этого не улучшилось. Не улучшилось, а скорее хуже стало, несмотря на то, что солнце на сером небе показалось, из-за облаков рваных, как в чернильнице вымоченных, выбралось.