— Да-да! — Тимофей взял ее за руку. Этим хитрым навыком хорошо владели адепты духовных практик: невзначай подобраться к телу новичка — то по ладони погладить, то по спине. Инга отдернула кисть.
— А вы врач? — спросила с сомнением.
— Скажем так, психиатрия и нейрофизиология с некоторых пор входят в сферу моих интересов. — Он снисходительно кивнул.
— О! Это очень интересно! — Инга улыбнулась. Она решила провернуть свой коронный номер — задать вопрос, приводивший в замешательство всех нейрофизиологов, к которым она ходила на консультации. — Чем вы объясните такою способность: человек видит цвета слов или нот?
— Вы имеете в виду синестезию? Так называемый цветовой слух? — продолжил Тимофей невозмутимо дежурным тоном.
— Это заболевание? — Инга невольно придвинулась ближе к нему.
— Нет, что вы! Всего лишь особенность мозга. При восприятии звука в нем активизируется не только слуховая зона, но и зрительная. Это происходит за счет замыкания…
— Тимофей, можно тебя на минутку? — К ним подошел хозяин дома Гриша. Он весело подмигнул Инге и увел Тимофея.
На самом интересном месте!
— Ты как? Отогрелась? — Эдик устроился рядом, поправил на ней шаль.
— Да, спасибо. — Инге были неожиданно приятны его прикосновения. — Тимофей — он кто? Коллега хозяев? Тоже психиатр?
— Тимоха-то? — Эдик расхохотался. — Не, он как раз не врач. Он пациент. Биполярка. Я же тебе говорил — странная компания.
— Ой, а я к нему с вопросами…
— Да нормально. Время от времени Гриша забирает его из Кащенки, когда у него резидуальня фаза, ну тихая то есть. А в остром состоянии он чуть жену не убил.
— Да ладно? Может, было за что? — неловко пошутила Инга, слегка оторопев.
— Он чокнутый коллекционер, — Эдик наслаждался ее изумлением, — собирал наклейки от винных бутылок, из которых пил.
— Так он алкоголик?
— Совсем нет. Но у коллекционеров зависимость хуже, чем у алкоголиков. Коллекционеры — это вообще полный привет с точки зрения психопатии. Не поддаются никакому влиянию, кроме объекта своей страсти. А этот на наклейках двинулся.
— А как же он наклейки отдирал?
— Никогда в бачке от унитаза бутылки не охлаждала? Ну да, ты же из мажоров, откуда тебе знать? Наклейки там на раз отходят. Потом он их высушивал и аккуратно вклеивал в специальные альбомы. Красное сухое (Франция). Белое сухое (Италия). Полусладкое белое, ну и так далее.
— И что? Жена взбунтовалась?
— Во время переезда одна коробка свалилась с грузовика, Ксенька не заметила. Как разгрузились, Тимоха недосчитался альбомов и без объявления войны — с ножом на Ксеньку. — Эдик вздохнул. — Грустная история вообще-то. Он ведь доктор наук, умнейший мужик. Но люди, попавшие в такую аддикцию, всегда на грани. Смотри. — Эдик повернулся к Инге. — Норма — это широкая дорога, — он рубанул воздух, — от патологии ее отделяют узкие полосы, там проходит акцентуация. И поймать момент, когда человек перешел эту тонкую черту, крайне непросто, иногда невозможно.
— Мда, — протянула Инга, — интересные у тебя соседи. Ты-то хоть их различаешь — врачей и подопечных?
— Знаешь, не всегда. — Эдик хлебнул вина и потянулся за сыром. — Но случайных людей здесь не бывает. Процесс социализации пациентов должен проходить бесконфликтно. Знал, что тебе понравится.
— Не то слово! Как-то все здесь по-настоящему. В правильном цвете, хоть и с налетом шизофрении!
— У тебя не пропал твой дар? — спросил Эдик. — Так и видишь всех в спектральном разрезе?
— Ну. Недавно вернулся, причем наотмашь. Опять с приступа началось. — Инга помолчала. — А помнишь, как я дурачила училок на уроках? — они засмеялись.
— Еще бы! Ты тогда вообще была как с другой планеты — после Марокко.
— Но ты по-прежнему мне недоступен, не бойся! — Инга покосилась на него. — Ты в этом смысле единственный. Непроницаемый. Как белый шум, закрытая книга.
— Только в этом смысле — единственный? — Эдик коснулся ее плеча, легонько провел пальцем по щеке.
Нет! Только не это! Не будем портить отношения!
— Слушай, давай без оттенков серого, — тихо сказала она и, скрывая неловкость, вскочила с дивана. — Вот я балда! Мне же надо было позвонить. Я сейчас.
Эдик легко коснулся воротника, грустно проводил Ингу глазами. В длинном платье, в толстых шерстяных носках, в огромной дырявой шали, которая спадала с ее плеч, как мантия, она походила на безумную королеву, потерявшую свой трон. И в каком-то смысле ничем не отличалась от местных.
Инга нашла кухню. Здесь было относительно тихо. Достала телефон, стала бездумно листать контакты.