Но ведь Ника…
Лешка вздохнул, постарался собраться.
— Как хотите, — наконец ответил он, стараясь говорить как можно безразличнее.
— Ты, конечно, не поверишь, но очень не хочу.
— Заметно.
Дядя на провокацию поддаваться не желал. Не обратив внимания на едкий комментарий, он продолжал:
— Имей в виду, к собаке это отношения не имеет.
— Ну да, конечно.
— Представь себе. Помогать животным — это хорошо. Но вот пропадать где-то без предупреждения, не брать с собой телефон, прогуливать — плохо. Не делай так больше.
— А говорите, не из-за собаки, — возмутился Лешка.
— Ты мог бы мне просто сказать.
— Да не мог бы! Не мог бы. Я вам ничего не могу сказать.
— Почему?
— Потому что.
Лешка бессильно опустился на диван. Неужели дядя действительно не понимает?
— Почему? — повторил дядя.
Он на самом деле такой тупой? Ладно…
— Потому что обычно, когда люди обращаются за помощью, они хотят получить помощь, а не по заднице, — терпеливо объяснил Лешка.
Он хотел еще добавить, что дядя загоняет его в угол, пользуется беззащитностью, лишает права выбора. Но не стал, побоялся. Вдруг всё опять повторится, как тогда, с микроволновкой?
— Хочешь сказать, я тебе не помогаю?
— Да помогаете, помогаете. Вы правы, я неправ. Давайте уже к делу, — нетерпеливо сказал Лешка.
— Просто чтобы ты знал, — сообщил дядя, — если бы ты сразу всё рассказал, мы бы обошлись без этого.
— Ну да, с дровоколом так и было, — кивнул Лешка.
— Ты действительно не понимаешь, да? Ты прищемил руку из-за собственной неосмотрительности. И на гвоздь напоролся тоже поэтому. Про змею я уж не говорю… Но, если бы ты мне сказал, что нашел раненую собаку, мы бы просто отвезли ее к ветеринару немного раньше. Всё.
И Лешка вдруг понял. Черт. Действительно, если бы он всё рассказал…
— Ну что, готов?
— Готов…
Он на самом деле был готов. В случившемся с Никой не было его вины, он сам создал себе проблемы. Что бы его ни ждало, это справедливо.
— Принеси ремень.
— Что?
Лешка совсем растерялся. У дяди была удивительная способность одной короткой фразой показывать, что всё намного хуже, чем кажется.
— Сходи в мою комнату, открой шкаф и принеси ремень. Черный.
Лешка поколебался на пороге, но всё же открыл дверь и впервые в жизни вошел в дядину комнату. Быстро шагнул к шкафу, снял висевший на внутренней стороне дверцы черный ремень. Рассмотрел его поближе. Самый обычный ремень. Зачем дяде понадобился именно он? Мог же просто воспользоваться тем, который на нем…
Ладно, хорошо. Если это часть наказания, оно уже работает. Оказывается, собственноручно принести всё необходимое для порки — стыдно. Есть в этом какая-то новая грань покорности, очень раздражающая природную гордость. Интересно, что еще будет? Дядя заставит его целовать орудие наказания? Он может.
Лешка вернулся в гостиную, молча протянул дяде ремень. Дядя так же молча кивнул на кресло.
Лешка расстегнул штаны, подавив нервный смешок. Скоро дядя его выдрессирует настолько, что Лешка сам будет приносить ремень и ложиться безо всяких просьб и приказов.
Перегнувшись через подлокотник, Лешка закрыл глаза. Сейчас будет больно, первый удар прилетит раньше, чем успеешь… Ну вот, уже. Стиснуть зубы, теперь расслабиться, чтобы успеть подышать перед следующим.
Рутина. Предсказуемость. Чувство безопасности? Ох, ёлки. Именно неотвратимость наказания дает уверенность. И именно поэтому — больно-то как! — Лешка не стал нарываться, как в прошлый раз. Насколько же безопаснее знать, что сейчас будет больно, но это ничего, это терпимо — ой-ой-ой! — и даже хорошо, потому что потом можно жить дальше. Лучше сейчас потерпеть — терпеть-терпеть-терпеть, подышать бы, интервалов не хватает, больно — и за всё рассчитаться, чем таскать за собой груз неоплаченных долгов. Всё нормально. Всё хорошо. Всё. Кажется, всё.
— Эй, ты живой?
Лешка недоуменно обернулся:
— Что?
— Что-то тихо лежишь. Уснул?
— Просто задумался. Извините.
— Вставай уже.
— Угу… И… это… извините за стол, ладно?
Дядя помолчал, видимо, соображая, о каком столе речь, но потом всё же понял, ответил:
— Ладно. А ты тогда за стрижку извини, как-то нехорошо получилось.
Лешка вытер рукавом лицо — оказывается, он плакал, надо же — и покачал головой:
— Нормально получилось.
Дядина рука легла ему на затылок, погладила непривычно короткие волосы, и Лешка робко улыбнулся.
========== 17 ==========
Лешка огляделся, пытаясь понять, где находится. Вокруг были только давным-давно насыпанные кучи песка и глины, поросшие сорняками и молодыми деревьями. Наверное, когда-то здесь что-то строили. Или это какой-нибудь заброшенный глиняный карьер? Лешка не совсем представлял себе, как должен выглядеть карьер, но это место вполне могло бы им быть.
Чуть дальше что-то тускло поблескивало в высокой траве. Похоже на рельсы. Интересно, это заброшенная железная дорога? Или не заброшенная? А может, рельсы использовались только для транспортировки глины?
Лешка подошел поближе и сел на согретый скупым осенним солнцем металл. Твердо решил, что никуда не уйдет. Если окажется, что железная дорога рабочая, то так ему и надо…
Надо же было так психануть. Лешка сам от себя не ожидал. Теперь его рвали на части злость на себя и обида на непонятливость взрослых. Где-то должен был у них вспыхивать предупреждающий сигнал, они же взрослые… Но нет. То ли они действительно не понимали, то ли хотели, чтобы Лешка облажался.
Из размышлений Лешку выдернула короткая трель телефона. Сначала Лешка не хотел даже смотреть, кому он понадобился. Наверняка какая-нибудь реклама. Но непрочитанное сообщение через две минуты напомнит о себе и снова собьет с мысли. Лешка вздохнул и вынул телефон.
«Домой».
Телефон чуть не выпал из наполнившихся противной слабостью рук. Конечно, можно было предположить, что дядя как-то отреагирует, но всё же, всё же… Это несправедливо, в конце концов. Всё было так хорошо…
Лешка решил, что домой не вернется. Вот вообще. Так и будет тут сидеть, пока его не собьет поезд. А если поезда не будет, придется просто подождать немного дольше и умереть от голода и холода. Всё лучше, чем отвечать за то, что натворил. Но он тут же понял, что вернуться придется. Хотя бы из-за Ники.
Лешка еще раз посмотрел на экран, пытаясь понять, насколько всё плохо. Не получалось. Почему дядя вообще прислал сообщение, а не позвонил? Неужели у Лешки наконец получилось вывести его из равновесия? Может, дядя не хочет с ним говорить? Или не может. Боится сорваться. Нет, боится спугнуть. Заманивает, чтобы убить. Ох, всё плохо, как ни крути.
Поборов тошнотворную волну страха, Лешка встал. Чем бы всё ни закончилось, нельзя бросать Нику.
Пустырь. Улицы. Автобус. Лес. Интересно, он знает? Конечно, знает. Ему наверняка позвонили. Или просто отследил телефон и думает, что Лешка прогуливает? Так он ведь и прогуливает… Причем по причине, которая никому не покажется уважительной.
Лешка честно пытался найти выход. Когда увидел тему сочинения и понял, что не сможет, решил просто сдать чистую тетрадь. Но Тамара Васильевна не отставала, выпытывала… Разве не она виновата, что Лешка сорвался? Нет. Не она в клочья разодрала тетрадь, не она выбежала из кабинета. Всё он. Потому что разозлиться было настолько проще, чем…
Проходя мимо яблони, Лешка бросил мрачный взгляд на камеру. Пусть доносит и она, чего уж. Зашел в дом, задумчиво посмотрел на дверь своей комнаты. Можно было бы там запереться, обнять Нику и хотя бы ненадолго притвориться, что всё в порядке. Но только это ничего не решит, а отсрочек не хочется.
— Пришел, — констатировал дядя, когда Лешка заглянул в гостиную.
— Пришел…
— Что случилось?
— А вы не знаете? — хмуро спросил Лешка.