— Они ядовитые.
Лешка еще раз помотал головой:
— Не видел никаких жаб.
— Хорошо. Может, простудилась. Ест нормально?
Лешка задумался. Вспомнил, какой подавленной Ника была в последнее время. А он-то думал, что это она из солидарности…
— Нет.
Ника опять закашляла. Дядя посмотрел на часы.
— Поехали в клинику.
— Так плохо? — испугался Лешка.
— Нет, просто не хочу растягивать ожидание.
Они погрузили Нику в машину. По пути Лешка прислушивался к себе, пытаясь понять, что чувствует. Это оказалось сложно, потому что его окутал плотный белый шум.
— Как рука? — неожиданно спросил дядя.
Лешка пожал плечами. Он действительно не знал, потому что и думать забыл о своей руке.
В клинике Нику долго осматривали, о чем-то шептались, куда-то ее повезли на каталке, оставив Лешку с дядей ждать в маленькой приемной.
Наконец к ним вышел ветеринар. Он покосился на Лешку и попытался выпроводить его за дверь, но дядя возразил:
— Пусть останется, это его собака.
Ветеринар нехотя кивнул и стал объяснять:
— Изначально симптомы указывали на бронхит, и мы на всякий случай сделали рентген.
Бронхит. Ничего такого. Как-то у Лешки был бронхит, но он же выжил… Почему тогда у ветеринара такое похоронное лицо? Почему он не хотел, чтобы Лешка остался?
Дядя положил руку ему на плечо, и теперь Лешке стало действительно страшно. Не померещилось. Всё плохо.
Ветеринар продолжал говорить, но Лешка не слышал. Только одно слово из этого невнятного потока пробило наконец стену, заслонившую его сознание, и Лешка рванулся, сбросил с плеча дядину руку, толкнул дверь и выбежал в коридор. Там силы внезапно кончились, Лешка осел на пол, закрыл руками уши, прижал голову к коленям, пытаясь как-то защититься от услышанного, загнать информацию обратно.
Кто-то коснулся его шеи, и Лешка отшатнулся, будто его ударило током, всхлипнул, понимая, как жалко и по-детски это звучит, но не находя более взрослых слов, чтобы сформулировать свою претензию к миру:
— Да почему у всех рак?!
Комментарий к 19
Да, жаб действительно не надо лизать.
И да, я помню, что не собиралась этого делать. Нет, даже обещала. Оно само. Простите.
========== 20 ==========
Ветеринар советовал прекратить мучения, но Лешка уперся, твердил, что Ника должна вернуться домой, и дядя неожиданно поддержал его. У Лешки не было ни сил, ни желания этому удивляться. Он вяло выслушал рекомендации касательно паллиативного ухода, сунул в карман бумажку с рецептом, которую ветеринар вручил ему лично, раз он — хозяин Ники. Всё казалось каким-то ненастоящим.
— Если захотите воспользоваться услугами нашего крематория… — начал было ветеринар.
— До свидания, — прервал его дядя, подталкивая Лешку к двери.
— Есть индивидуальная кремация с выдачей праха, — не сдавался ветеринар. — Или общая, это дешевле.
Лешка с дядей переглянулись, и на секунду Лешке показалось, что дядя тоже вспоминает тетку с погребальными наборчиками.
— Пойдем, — сказал дядя. — Заберем Нику.
На ветеринара он не смотрел, и тот наконец заткнулся.
Лешка уже почти поверил в то, что Ника умерла, но она была жива. Ее вывели в коридор, и она сразу же потащилась к Лешке, ступая осторожно, будто боясь упасть. Лешка опустился на колени, обнял ее за шею и прошептал:
— Не умирай…
Ника лизнула его щеку и тихо заскулила.
— Поехали домой, — сказал дядя.
Это было нестерпимо. Видеть Нику, обнимать ее — и знать, что ее скоро не станет. Надеяться на чудо — и знать, что чудес не бывает.
— Это несправедливо, — сказал Лешка, обращаясь не к дяде, а к миру вообще.
— Несправедливо, — согласился дядя.
Больше сказать было нечего.
Всю ночь Лешка провел рядом с Никой, прислушиваясь к ее дыханию, проваливаясь в сон и тут же резко просыпаясь, чтобы убедиться, что она еще жива.
В школу он на следующий день не пошел, и дядя на это ничего не сказал. Дядя вообще говорил мало, и в этом не было ничего необычного. Он молча приносил Лешке еду, молча втирал в ушибленную руку какую-то мазь, от которой спал отек и стал бледнеть синяк. А Лешка так же молча гладил Нику, пытаясь поделиться с ней своей жизненной энергией. Если очень постараться, должно же получиться?
Через три дня наступили осенние каникулы, и теперь Лешка оставался дома на законных основаниях. За окнами лил дождь, к стеклу то и дело прилипали желтые листья.
Нике становилось всё хуже и хуже. Она уже не вставала, не пила, не ела и только смотрела на Лешку виноватыми глазами. Лешка пытался не плакать, чтобы не расстраивать ее, но получалось плохо.
В один из таких дождливых вечеров Лешка по привычке свернулся калачиком на полу возле Никиной подстилки, положил руку на исхудалый рыжий бок и задремал. Ему снилось, будто он плывет на корабле, качаясь на волнах, а потом неожиданно сходит на берег и чувствует под ногами твердую землю. Он стоял, впитывая в себя это ощущение незыблемости, пытаясь понять, почему его больше не качает. Потом проснулся.
По крыше по-прежнему барабанил дождь, чердак поскрипывал половицами, в трубе выл ветер. Не было слышно только дыхания Ники.
Лешку как будто накрыло тяжелым ватным одеялом, он не слышал больше ни окружающего мира, ни самого себя. Но горе его, очевидно, было не беззвучным, потому что дядя пришел и оттащил его от Ники, увел в гостиную, усадил на диван, завернул в плед и гладил по голове, как маленького, как будто это могло утешить.
И там, сидя на диване, зарывшись лицом в дядину рубашку и всхлипывая, Лешка возненавидел себя. Он выпросил наконец столь желанное сочувствие, не задумываясь согласился заплатить любую цену — а ценой оказалась жизнь Ники.
Комментарий к 20
Всё, ребятки, у автора осенняя депрессия, по-моему.
Но всё идет по плану, правда-правда.
========== 21 ==========
Голос математички ножом врезался в мозг, вызывая зуд, который невозможно было прекратить. Лешка закрыл руками уши, но противный визгливый голос так просто не сдавался. Наоборот, он сделался еще отчетливее, потому что Наталья Андреевна подошла ближе.
— Я так неинтересно рассказываю? — спросила она, наклонившись к самому Лешкиному уху. — Может, сам попробуешь?
По классу пробежал злорадный смешок. Конечно, никому это предложение смешным не показалось, просто все радовались, что сегодня Наташенька выбрала в жертвы Лешку, а не их самих.
Лешка нарочито медленно опустил руки, не отрывая от математички интенсивного взгляда.
— На мать свою так смотреть будешь, — сказала она.
Лешка стиснул зубы и промолчал. У них там что, до сих пор нет никакой пометки рядом с его именем? Он-то думал, что Тамара Васильевна уже всем раззвонила.
— Что, нечего сказать?
— Нечего, — подтвердил Лешка, не глядя схватив точилку и вертя ее в руках, чтобы хоть чем-то разбавить напряженную атмосферу.
— Хам, — покачала головой Наталья Андреевна.
Лешка сунул ноготь в прорезь на винтике, удерживавшем на месте лезвие точилки. Чуть-чуть повернул, чувствуя не боль, а скорее дискомфорт. Ничего не произошло.
— Я тебя воспитывать не нанималась, — продолжала Наталья Андреевна. — Вот как с тобой работать, если тебя мама с папой элементарной вежливости не научили?
Лешка пожал плечами и отвернулся.
— Что, стыдно в глаза смотреть?
Винтик поддался. Лешка быстро выкрутил его до конца. Лезвие, ничем теперь не удерживаемое, скользнуло в ладонь. Лешка стиснул кулак, чувствуя, как металл вбирает в себя тепло.
— Передай своим родителям, что я хочу с ними поговорить, — отчеканила Наталья Андреевна.
Класс одобрительно загоготал, и Наталья Андреевна крикнула:
— Молчать!
Лешка задумчиво покрутил в руке лезвие, чувствуя, как зуд, засевший в голове, расползается по всему телу.
Когда Наталья Андреевна, яростно цокая каблуками, пересекла кабинет и принялась снова чертить фигуры на доске, Лешка крепко взял лезвие двумя пальцами и уверенно сделал первый надрез. Потом чиркнул лезвием еще и еще. Это действительно помогало. Нужно только сосредоточиться, не отвлекаться, иначе…