— Всё. Больше я за тобой не слежу.
— Почему?
— Потому что.
— Чьи могилы?
— Какая разница?
— Человеческие?
— Господи, нет, конечно.
— Почему вы уехали?
— Алексей…
Дядя отодвинул Лешку в сторону и прошел в гостиную. Сел на диван, тяжело вздохнул.
— Почему? — настойчиво повторил Лешка, проследовав за ним и опустившись в кресло.
— Потому что у меня не получается. Заботиться о тебе не получается. Быть опекуном не получается. Ничего этого не должно было произойти. Я сорвался.
— И?
— Я пытаюсь всё исправить.
— Бросили меня одного на три дня, собираетесь отдать в детдом… Вы бы хоть погуглили значение слова «исправить», — зло сказал Лешка.
— Я же говорю, не получается у меня. Но я старался.
— Да где вы старались?
— Я ходил к психологу из-за тебя, — сказал дядя и тут же поправился: — Нет, не из-за тебя. Ради тебя.
— Ну, спасибо, — протянул Лешка.
— По-твоему, мне всё это нравится? Не сейчас, Тимофей.
Последняя фраза относилась к коту, непринужденно запрыгнувшему на диван.
— С ним тоже поиграете и через год вышвырнете? — с горечью спросил Лешка.
— Всё не так, Алексей.
— Для меня — так.
— Просто я теперь понимаю, что тебе где угодно будет лучше, чем здесь.
— И мое мнение не учитывается?
— Нет.
Лешка встал.
— Ты куда?
— Я думал, вас это больше не касается.
— Не касается…
Дядя рассеянно пробежался кончиками пальцев по шрамам на руке. Лешка отвернулся. Его это больше не касается.
Комментарий к 32
Автор очень хочет спать, поэтому в одну главу весь финал не влезет… Так что потянем немного агонию)
========== 33 ==========
На улице было совсем по-летнему тепло. Лешка спустился по лестнице, прошел мимо цветущей яблони, задумался на секунду. Можно было бы пойти к Нике, но это слишком близко. Сунул руку в карман, нащупал проездной. Повезло.
Хотелось просто уйти куда глаза глядят, поставить всё на паузу. Не слушать тиканье часов, понимая, что каждая минута тянется бесконечно долго, а именно выключить всё на какое-то время. Дома — нет, в доме, в чужом доме, из которого его уже вежливо попросили, — это было невозможно, Лешка прямо чувствовал, как на него наваливается неизбежность, заливая легкие тягучим сиропом, не давая дышать.
Нет, чем дальше от дома, тем лучше.
Лешка вышел к остановке, огляделся. Автобуса не было. Стоять и ждать не хотелось. Пошел пешком.
Автобус нагнал его в сотне метров от следующей остановки. Лешка бежать не смог бы — да и не торопился никуда. Он посторонился, давая автобусу проехать, но тот остановился.
— Что, опять? — спросил водитель, открывая дверь.
Лешка смутился, помотал головой.
— Всё в порядке?
Водитель, чьего имени Лешка так и не знал, спрашивал с искренним участием. Но помочь он ничем не мог, и поэтому Лешка ответил, проходя в почти пустой салон:
— Да, спасибо.
— А чего невеселый такой?
Лешка пожал плечами и плюхнулся на сиденье, сдержав гримасу.
— Ты не в ту сторону едешь, — сказал водитель.
— Гуляю, — пробурчал Лешка.
— Если больше некуда податься, оставайся, — предложил водитель. — Кружок по маршруту проедешь — и домой, а?
— Какая же это прогулка, — запротестовал Лешка.
Но на душе стало спокойнее. Конечно, за друга водитель сойти не мог, но всё же… Дружба, как показывал опыт, годилась только для развлечений, а сейчас Лешке необходимо было знать, что хоть где-то ему рады. Пусть даже в дребезжащем старом автобусе.
— Я через полчаса назад поеду, — сказал водитель, когда Лешка собрался выходить. — Приходи, как нагуляешься.
— За полчаса не нагуляюсь, наверное, — смутился Лешка.
— Ну, смотри.
— До свидания.
Лешка соскочил на асфальт и побрел к реке. Почему ему сегодня попался именно этот водитель? Это жизнь так намекает, что пора бы вспомнить, как он ехал домой побитый, переживая о том, как к произошедшему отнесется дядя? Лешка вспомнил, конечно. И свои тревоги, и их мгновенное обесценивание по сравнению с тем, что дяде пришлось опознавать труп. Если бы вспомнил об этом раньше, ни за что бы не встал на скейт. Если бы хотя бы подумал об этом по пути домой, вместо того чтобы трястись от страха…
Разве удивительно, что дядя вышел из себя? Разве удивительно, что он не хочет больше так жить?
Лешка сел на скамейку, закрыл глаза, вспоминая все глупости, которые творил. Понял, что должен сделать. Вынул телефон.
Долгие гудки шли долго, слишком долго. Наконец дядя ответил.
— Я понимаю, что вы мне нужны, а я вам — нет, и ни в чем вас не виню, — быстро начал Лешка, стараясь не делать пауз.
Но дядя все равно перебил его:
— Что случилось? Ты где?
— Нет, ничего, я просто… Простите меня за всё, ладно?
Ответа не нужно. Отбой.
Ух, даже по телефону это было… ошеломляюще, что ли? Лешка не мог подобрать слово, описывающее то, что он испытал. Как-то через край, в омут с головой и насмерть.
Не успел он отдышаться, как телефон в руках негодующе затрезвонил. Лешка испуганно сбросил звонок и поскорее выключил телефон совсем — от греха подальше. Сердце и так подскочило к самому горлу, большего стресса ему просто не вынести.
Теперь можно выдохнуть. Пусть всё идет своим чередом, если больше нечего поделать. Он хотя бы извинился.
Тихо плескалась о бетонные опоры моста река, щебетали птицы. Впервые за долгое время Лешка расслабился и не волновался ни о чем, просто дышал глубоко и ровно. Иногда нужно просто подышать.
На этот раз тени, закрывшей солнце, не было, да Лешка ее и не ждал. Без геолокации такие трюки невозможны.
Именно поэтому он едва не подпрыгнул, когда к нему кто-то подсел. Поперхнувшись своим хваленым ровным и глубоким дыханием, Лешка недоверчиво уставился на дядю и спросил:
— Значит, всё-таки следите?
Дядя покачал головой.
— Следите, — упрямо повторил Лешка, понимая, что вместо досады чувствует что-то подозрительно похожее на радость.
— Честное слово, нет.
— Но вы здесь.
— Здесь.
— Как?
— Искал.
Искал. И нашел всего за сколько, за час? А то и меньше… Значит, смотрел записи с камеры, понял, что Лешка пошел на остановку, стал проверять все его любимые места. Впечатляюще, если честно. Неожиданно. Особенно — сейчас.
— Зачем?
— Ну, после твоего прощального звонка…
— Почему прощального?
— А какого? «Ни в чем не виню, простите», телефон потом отключил…
До Лешки дошло, и он побледнел.
— Ой. Я не подумал. Я ничего такого делать не собирался.
Дядя хмыкнул, окинул Лешку подозрительным взглядом.
— В общем, надо же было убедиться, что ты жив, — сказал он наконец.
Лешка прикусил губу, чтобы не ляпнуть ничего лишнего. Хорошенько подумав, он наконец спросил:
— Убедились?
— Убедился, — кивнул дядя.
— И что теперь? — осторожно спросил Лешка.
— У меня к тебе два вопроса.
— Задавайте.
— Ты очень огорчишься, если я передумаю?
— Насчет чего? — недоверчиво спросил Лешка.
— Насчет опекунства. Я не могу жить и не знать, что ты делаешь. Потому что делаешь ты, извини меня, одни глупости. Только не обижайся. Это правда.
— Я не обижаюсь.
— Это не ответ.
— Вы правда меня не отдадите?
— Правда. Если ты не возражаешь, конечно.
— Даже какой-нибудь тетушке, которая разбирается в детях?
— Никому.
— Обещайте.
— Обещаю. Так что?
Лешка молча ткнулся лбом в дядино плечо. Похоже, это за ответ сошло, потому что дядя больше ничего не спрашивал.
И это, кстати, было странно. Лешка поднял голову и спросил:
— А второй вопрос?
— А, да… Ты что, спал в моей постели?
— Тимофей тоже, — поспешно сказал Лешка.
И вот тут произошло поистине невероятное: дядя улыбнулся.