— Ну что, мир? — спросил дядя, и Лешка нехотя кивнул.
На самом деле всё было не так уж и плохо. Только в самом начале Лешке пришлось пересиливать себя, а потом он втянулся. Дядя рассказал ему, что полено лучше класть сучьями в сторону колуна, долго и в подробностях объяснял принцип работы гидравлического пресса, и Лешке было даже приятно, что с ним разговаривают, чему-то учат, не отмахиваются. Но потом, когда от теории перешли к практике, оказалось, что сидеть на жестком чурбаке после вчерашнего ужасно больно, и это не давало забыть. Складывая дрова в поленницу, Лешка с грустью подумал, что все равно немедленно уехал бы домой, если бы только мог. Ну его к черту, этот худой мир.
========== 3 ==========
Уже почти неделю дядя только и делал, что работал, запершись у себя, и Лешка изнывал от скуки. Интернет почти не ловился, а телевизор у дяди был древний, с невообразимо скучными каналами и ужасным качеством изображения. В лес ходить дядя не разрешал (не очень-то и хотелось!), во дворе негде было даже погонять мяч (кстати, самого мяча тоже не было). Поэтому, когда однажды утром дядя объявил, что собирается ломать старую лестницу, Лешка с радостью вызвался помочь. Правда, к электропиле дядя его и близко не подпустил, но выдергивать прогнившие ступеньки ломом было тоже неплохо.
С лестницей вскоре было покончено, оставалось только погрузить доски на прицеп и увезти на свалку. Лешке это показалось глупой тратой времени и денег: можно же просто сжечь доски во дворе или распилить на дрова, зачем их куда-то увозить? Но оказалось, что не всё так просто. Доски какие-то там импрегнированные, при сгорании выделяющие ядовитые вещества. Пока дядя объяснял ему это, Лешка подхватил первую доску и собрался было отнести ее к прицепу.
Дядя жестом остановил его, посмотрел сначала на доску в Лешкиных руках, потом на самого Лешку. Помолчал немного, видимо, ожидая, что Лешка сам сообразит, но потом всё же сказал:
— А если подумать?
Лешка тоже посмотрел на ощетинившуюся длинными кривыми гвоздями доску и непонимающе нахмурился.
— Если ты сейчас споткнешься, что будет? — терпеливо спросил дядя.
— Не споткнусь, — обиделся Лешка.
— Неправильный ответ. Попробуй еще раз.
Лешка почувствовал, как в нем закипает раздражение. Он же не маленький, в конце концов… Дядя выжидающе уставился на него, и Лешка понял, что от него действительно требуется ответ.
— Если я сейчас споткнусь, то напорюсь на гвозди и поранюсь, — с мрачной покорностью сказал он.
— Вывод?
Лешка молча перевернул доску гвоздями вниз. Дядя кивнул, хлопнул его по плечу, подхватил несколько досок из кучи и зашагал с ними к прицепу. Лешка задумчиво посмотрел ему вслед. Это что, похвала была?
Какое-то время они работали молча, а потом дядя спросил:
— Матери звонил?
— Звонил.
— Что говорит?
— Вам-то что?
— Алексей, — спокойно сказал дядя, бросив на него короткий выразительный взгляд.
— Говорит, что соскучилась, — соврал Лешка.
На самом деле мама сказала, когда он попросился домой: «Не до тебя сейчас, Лешка, не выдумывай». И ни словом не намекнула, что скучает, не поняла по его голосу, как ему плохо, не поддержала, не утешила.
Дядя как-то непонятно хмыкнул и с преувеличенной небрежностью зашвырнул доски на прицеп. Он сам тоже звонил маме, Лешка это знал, но никогда не слышал, о чем они говорили. По какой-то причине это всегда происходило в его отсутствие.
Задумавшись обо всём этом, Лешка попытался положить доску на прицеп, но она цеплялась за что-то и никак не хотела ложиться ровно. Лешка надавил изо всех сил, и доска вдруг нырнула почти на самое дно. Лешка на секунду потерял равновесие и дернулся назад, распрямляясь, чтобы не упасть. Что-то рвануло левое предплечье. Лешка глянул вниз и вспомнил, как описывалось такое ощущение в какой-то книге. Будто просто собирался почесаться, а нащупал у себя здоровенную опухоль. Вот и Лешка сейчас собирался просто посмотреть, за что он там зацепился. Он не собирался видеть огромный ржавый гвоздь, распоровший кожу и противно просвечивавший сквозь нее.
Дальше Лешка соображал быстро. Дядя предупреждал, что с гвоздями нужно быть осторожнее, Лешка не послушал. Результат налицо, вероятные последствия предугадать легко. Особого шума не было, дядя сейчас собирается взять из кучи очередную порцию досок, он повернут к прицепу спиной, но это долго не продлится. Значит, шанс есть, но нужно действовать быстро. В конце концов, это всего лишь гвоздь. Да, большой, но сидит неглубоко, наверное, даже крови не будет. Один аккуратный рывок — и всё. Лешка инстинктивно придержал правой рукой кожу, натянутую гвоздем, а левую быстро и ровно дернул, освобождаясь из ловушки. Из-за скачка адреналина боли почти не было, только оглушающая пульсация где-то в горле. На ране нехотя проступили темные капельки крови. Лешка шепотом выругался и поспешно потянул вниз закатанный до локтя рукав.
Успел.
Лешка предельно аккуратно подтащил к прицепу очередную доску — гвоздями вниз, как и положено. Раненое предплечье теперь немного болело, но это ерунда, пройдет.
— Алексей! — окликнул его дядя.
Лешка обернулся.
— Ты что, в краску влез?
Сначала Лешка не понял. Потом опустил глаза и увидел расплывшееся на светлом рукаве пятно.
Сказать было нечего. То есть можно было, наверное, сделать невозмутимое лицо, сказать, мол, да, где-то измазался, сбегать в дом и переодеться, залепив заодно рану пластырем, но Лешки на это уже не хватило. Он остановился и позволил дяде подойти и разглядеть пятно поближе.
Дядя решительно взял его за руку и закатал рукав, обнажая рану, выглядевшую почему-то намного хуже, чем сразу же после изъятия гвоздя. Теперь канавка, пропоротая вдоль предплечья, налилась кровью и кое-где посинела. Вокруг были неряшливые бурые пятна — это из-за трения о рукав при ходьбе.
— Гвоздь? — спросил дядя.
Лешка с несчастным видом промолчал.
— Алексей, — с чувством сказал дядя, будто выругался его именем.
Так и держа Лешку за рукав, он повел его к машине.
— Куда мы? — спросил Лешка.
— За уколом от столбняка.
Лешка поморщился. Уколы он не любил. Впрочем, это всё равно лучше, чем ремень. Намного лучше. Но всё же это было глупо, и Лешка попробовал было запротестовать:
— Не надо мне никаких уколов!
— Предпочитаешь умереть в корчах?
Дядя молчал всю дорогу, а в травмпункте говорил о Лешке, но не с ним. И всю обратную дорогу он тоже молчал, что заставило Лешку заподозрить, что укол — это всего лишь прелюдия.
Когда они вернулись домой, молчание наконец прервалось.
— Рассказывай, — сказал дядя.
— Что рассказывать?
— Где поранился, почему скрыл — всё рассказывай.
Вот этого Лешка не любил. Зачем спрашивает, если и так знает? Чтобы унизить, вот зачем. Решив, что отмалчиваться — себе дороже, Лешка всё же ответил:
— За гвоздь зацепился.
— Почему?
Лешка раздраженно передернул плечами. Понятное дело, что зацепился он случайно, но дядя явно спрашивал не об этом.
— Не заметил. Отвлекся.
— Почему сразу не рассказал?
Лешка сердито всхлипнул:
— Вот поэтому. Потому что вы сразу… А я не хочу. Я вам вообще ничего никогда рассказывать не буду.
Дядя понимающе кивнул.
— По-твоему, я несправедливый?
Лешка промолчал, сверля его злым взглядом и пытаясь дышать ровнее. На самом деле он чувствовал себя виноватым, но ни за что не признался бы в этом. В конце концов, это дядя виноват, что Лешка не хотел ему рассказывать.
— Вот ты говоришь, отвлекся, гвоздь не заметил. Это тебя оправдывает, да? — спросил дядя.
— Я же не специально! — отчаянно воскликнул Лешка. Глухой он, что ли?
— Не специально. А в следующий раз отвлечешься и так же не специально сунешь руку под циркулярку. Хорошо получится?
— Не суну… По-вашему, я совсем дурак?