А до Львова в «Спартаке» был и вовсе Трахтенберг. Леонид Федорович, как основоположник жанра спортивно-фантастической журналистики, достоин отдельной главы. В будущей книжке. В этой же ограничусь любимой байкой о нем, живущей в «Спартаке» по сей день. Однажды в гостинице, в присутствии персонала команды, возмущенный чем-то Леонид пожаловался Романцеву: «Представляешь, Иваныч, лежу я, значит, у себя в номере, работаю…»
Потом был Леша Зинин, которого прозвали «пионером». Как выяснится позже, это не самое плохое прозвище для клубного работника. А он не пионер — он,
как и все «писатель», а в душе и кризисный пиар-менеджер. Червиченко мешал ему самореализоваться.
«Погоди немного, — сказал мне Леха, сдавая дела, — сейчас могут из передачи «Кто хочет стать миллионером?» позвонить. Там наш игрок. И тут же: «Да, Максим, я узнал вас. Звонок другу? Я готов. Какой вопрос? Кто играл в одной тройке с Валерием Харламовым? (30 секунд.) Сейчас… Хм-м-м…» ( Три, две, одна… Гудки…)
Плакали наши денежки.
Нынче Алексей стал целым генеральным директором футбольного клуба первого (уже) дивизиона, но от привычки всерьез порассуждать о себе и своих достоинствах в прессе, используя при этом катастрофическое количество «я» на квадратуру печатной площади, так и не избавился.
Особенно часто он повторяет: «Я обладаю аналитическим складом ума». Здорово. Это лучше, чем синтетическим.
В клубной стае пресс-атташе обычно держатся между докторами и администраторами. Первыми не нападают. Не высовываются. Если спросят, найдут, что миру посоветовать. У них на все есть алиби и производственная мотивация. Их на всякий случай боятся журналисты, ибо Львов напугал на поколения вперед. Пресс-атташе живут в команде не меньше, чем в родной семье. Они тоже часть отряда опекунов-воспитателей. которые знают о подопечных все: кто что съел, у кого животик пучит, все ли в семье спокойно и так далее. Своих не сдают, денег за доступ к телу звезд команды не берут. Я не верю, что чем-то подобным занимался Львов. Разве это деньги?
Пресс-атташе иногда таскают ворота и бегают за мячиком во время тренировки, чтобы лишний раз показать, что они — часть команды. Если приглядеться, то в их глазах можно прочесть вопрос: «А нет ли для меня еще какого-нибудь поручения на благо команды?» Александр Старков посылал меня иногда за «линию фронта» с поручением «взять языка». То есть информацию какую-нибудь нестандартную отыскать. Но сам и так все знал, поэтому, не исключено, просто придумывал коллеге работу, чтобы тот тоже чувствовал причастность к общему делу. Хотя один раз «языком» Петрович воспользовался. Заметил я однажды, что Кавенаги при родственниках на трибунах играет лучше, вот в следующий их приезд в Москву и сказал об этом Старкову. Кави к тому моменту лавку уже до блеска отполировал, А после моего сигнала Петрович подумал, подумал, да и поставил его в стартовый состав. Надо же было деньги хозяйские оправдывать. Но… после первого тайма заменил. С тех пор за «линию фронта» я больше ни ногой. Подвел меня Фернандо. Может, отомстил за съемку для одного популярного журнала, которая состоялась сразу по приезде в Москву? Фотограф, который делал репортаж, оказался конченым художником и потащил нас на крышу старой восьмиэтажки по наружной открытой лестнице. Ее еще «пожарной» называют. Я карабкался за Фернандо, страхуя эти 14 миллионов долларов, и с каждой следующей ступенькой, касаясь взглядом бездны, все отчетливее слышал ее зловещее: «страхуй — не страхуй…» и, пытаясь прикинуть, сколько же лет я буду компенсировать эту художественную авантюру, ежели не дай бог что случится.
Ну, как он после этого мог заиграть в России?
Но парень оказался отчаянный. Видели бы вы ту лестницу с недостающими ступеньками.
В офисе пресс-атташе меняют спортивный костюм — на цивильный с галстуком. В меру личного творческого развития и коммуникабельности могут даже стать заводилой и душой коллектива, если он есть. До расцвета Шавло в «Спартаке» коллектив был. И душа была. Но Сергея Дмитриевича, похоже, это раздражало. Ничего, в свой последний новогодний «утренник» он с коллективом так поквитается — век не забудет. Об этом позже.
А еще пресс-атташе иногда ходят по вызову в головной офис, где живет «вожак стаи». За все годы я, к примеру, в «Лукойл» ходил раз десять, не больше. Однозначно не по своей инициативе и уж точно не для того, чтобы нести Федуну на бумажках какой-то бред пьяных интернет-писателей.
Леонид Арнольдович был ко мне добр. Даже уволил с комплиментом.
До сих пор в голове его фраза, сказанная 26 декабря 2007 года: «Ты работал честно, но…» Теперь это не модно, что ли? Смысл этого решения определять не мне, я пристрастен. Но если вспомнить основную задачу, которую формулировал Федун, принимая меня на работу: «Работать на повышение стоимости команды», то выходит парадокс. Все годы шло неуклонное повышение капитализации, а в последнем для меня 2007-м чистая прибыль и вовсе составила 466,7 миллиона рублей (больше, чем у кого-либо в Премьер-лиге). Я не Черчесов с его «четвертым местом», понимаю, что это не я, а финансовый директор Юрий Денисевич на команде наэкономил, но факт остается фактом. Вот и выходит, что на общую задачу все выкладываются, как могут, а потом вроде как и похвастаться нечем. В чем мера вклада? Куда ни кинь — всюду те, от кого реальный сектор развития клуба зависит больше, чем от тебя. Скромнее надо быть — и не присваивать себе чужие заслуги, тем более недоработки. И поэтому однозначно важно подробно описать то, что творили в последние годы публичные и серые кардиналы из реального сектора власти в «Спартаке». Пусть время все расставит по местам.