— То-то я и букетов-то не разглядел! — Нахмурился рыжий, продолжая смотреть на нее как на дуру. Но скорее даже все еще пытаясь выловить в ней и что-то же похожее на понимание или знание. На перестраховку, в конце концов. Что-то, что хотя бы и отдаленно бы напомнило ему и ее же уже интерес от заключения договора-сделки с дьяволом, похожее бы на и ту же самую все метку. В первую же очередь от одной из сторон — главной и предлагающей. Что и, как правило же, обусловило бы ее же и выигрыш, ведь если бы он не выполнил и проговорился, она бы его по ней нашла и точно бы убила. Если бы вдруг не смогла и ей же самой. Но нет! Как ничего не было, так и до сих пор же не появилось. И вот тут уже у него засуетились эмоции в глазах, встречаясь и ударяясь чуть ли и не лбами, варьируясь от горя и шока до шока же, но и уже от радости. Которая бывает у него, и он же это прекрасно знал по себе же, редко и только лишь при выигрыше, везении в карты. В тот же его и любимый покер. И, как в случае же все еще его же, еще и при козыре в рукаве, где как раз и дурак же не он. Дашь на дашь, как говорится: она взяла от него, он — от нее. Все чин по чину. И как бонус она же этого еще и не знала. Мелочь, а и вдвойне-то как приятно. — Все в ее комнату тем самым презентом перетащила? Или уже брезентом?!
— Владик-Владик… Вла-а-адик… — улыбнулась ему темноволосая как еще же и маленькому и ничего не понимающему ребенку, касаясь уже его лица и своей же левой рукой. Тут же пресекая и его попытку вырваться, зафиксировав его же и лицом к лицу с собой же жесткой правой хваткой и за подбородок. Начиная меж тем уже и закручивать, а там и подтапливать энергетически, переходя пылевой бурей и сразу же в зыбучие пески. — Хорошая попытка! Ведь где б, как не здесь и сейчас твой… как ты там выразился… талант… бы пригодился, правда? Дома, чай, не так много цветочков-то с землей русской… Особо-то и не разгуляешься… Негде. Но и здесь же тебе тоже ничего не светит… Не обольщайся! Как в принципе, да так и… Не из-за тебя же и все это было убрано! Ведь и изначально-то ничего этого, как и в этом же, не было… Но и какая разница ведь, правда? Не именно же поэтому ты и задушить-то меня в ответ никак не можешь. Как и в принципе же — хоть как-то и взять… Ничего ведь не взрастет и не прорастет… Как и не закопает! Да и чего там далеко ходить — ты и выбраться-то хотя бы еще из моей же хватки не можешь… Будучи и не столько же уже уставше-побитым, сколько ведь еще и не совсем идиотом, чтобы со шпагой-зубочисткой и на танк-то переть! А в данном же конкретном случае — и землей же против воздуха. Такие себе «каменцы», согласна… Но воздух же все же бьет землю! Хотя бы и потому что все вокруг нас — воздух. А уже и потом то, на что я сама и лишь могу влиять, как и им же самим после, влиять уже и на все. И всех. Как сгущать, да так и разряжать… Тонко и только же лишь чувствуя трепыхание мысли против него, как и в сторону же собственной энергии… Знаю же ведь и заранее и когда же на них только лишь хотят, не идут, и держу же ими как в вакууме или клетке, капкане, не позволяя пользоваться ничем своим… А уж и тем более крыльями! Которые я… так… к слову… и сломать же легко и просто могу. Не позволив же и вновь их срегенерировать до полного же выхода — хотя бы и из них самих, а там и из тела… Этому тебя в «каменцах» не учили? А меня вот учили… По всему же и всем! И наученная же таким же тяжким опытом вроде тебя, своего же сына… и ее… я куда меньше теперь палюсь, но куда больше и делаю. Мое количество же ранее сменилось таким же недурным, но уже и качеством сейчас… Стала бы я ей цветы носить, ага, конечно! Разве что… на могилу. Но и все же еще впереди… Есть нечто другое. Но и на манер. Ты почти угадал… Осталось: найти! — Затем схватила его за горло, поднялась сама, следом и его, и вышла же с его телом, буквально и неся же его перед собой, на свой белый пластиковый застекленный балкон с серым бетонным полом, заложенным поверху темно-серыми досками. И вынеся же его совсем из квартиры, тут же и перекинула за порог. — Но это уже… совсем другая история… и в другой же раз. С тебя на сегодня хватит… Как и с меня! Состаришься ведь — будешь много знать. Хоть и так ведь уже поржавел… наш ржа-а-авый… папе «привет»!