Когда машина Фапгера подъехала к дому, Фолз сидел в кресле на открытой веранде перед домом. Прохладный ветерок ранней осени шевелил увядающую траву и Фолз подумал, как все-таки погода на Земле похожа на погоду на той, далекой планете. Старый, потрепанный «додж» Фапгера с коричневыми пятнами грунтовки на капоте и передних крыльях прошуршал по гравию подъездной дорожки и остановился перед домом. Фапгер, крупный, метр девяносто, с плечами профессионального футболиста и руками, похожими на лопаты, был похож на добродушного медведя. Глядя на его улыбающееся чисто выбритое лицо, поношенную куртку, вытертые джинсы и армейские грязные ботинки, вряд ли кто-нибудь мог бы предположить, что это – в недалеком прошлом диверсант-спецназовец, способный голыми руками разорвать подкову или поднять трехосный грузовик. Фолз сбежал по ступенькам к Фапгеру и они обнялись, похлопывая друг друга по спине.
– Черт, рад тебя видеть, старик, да, рад тебя видеть, – Майкл отпустил Адама и крепко сжал его плечи.
Адам улыбался, глядя на него. Нельзя было не улыбнуться в ответ, когда тебе улыбался Майкл Фапгер, улыбался во весь рот, показывая белые зубы. По большей части эти зубы были искусственными – память о разбившемся вертолете в Панаме.
– Все такой же крепкий медведь, – хлопнул Адам Майкла по плечу.
– А что со мной сделается? – засмеялся Майкл.
– Позавтракаешь? – спросил Адам.
– Спрашиваешь, – фыркнул Фапгер в ответ, – я ехал сюда двенадцать часов.
– Все еще не можешь летать?
– А, – коротко махнул рукой Майкл и Адам молча кивнул – тот сбитый вертолет в Панаме, в котором летела группа Фолза, стоил жизни семерым, у Майкла было ранение в голову и контузия, у Адама сломана правая рука и три ребра.
Майкл после этого панически боялся летать, предпочитал наземный транспорт.
Адам провел Майкла в дом, налил ему большую кружку черного кофе, поставил на плиту сковороду, бросил на нее кусок лярда. Достал из холодильника яйца, бекон, хлеб и начал готовить завтрак. Майкл сидел за столом, с удовольствием вытянув ноги и с шумом прихлебывал горячий кофе.
– А малыш Ричи еще не появился? – спросил у Адама Майкл.
– Его самолет будет только через час, – ответил Адам, бросив на сковороду весь имеющийся в холодильнике бекон – он знал аппетиты Фапгера.
– В отличие от тебя, Ричи не боится летать, – беззлобно поддел Майкла Адам, поднимая вилкой куски поджаривающиеся куски бекона.
– Так он же снайпер, у них всегда с головой были проблемы, – невозмутимо заявил Майкл. – Кстати, дай хлеба, а то просто кофе – это хорошо, а с хлебом – еще лучше.
– Держи, – Адам перебросил ему ломоть хлеба.
– А булочек с корицей нет? – откусывая, поинтересовался Майкл – он очень любил булочки с корицей.
– Нет, за ними надо в город ехать.
– Жаль, жаль.
Адам разбил над сковородой десяток яиц – семь для Майкла и три для себя. В кухне аппетитно запахло и Адам услышал, как бурчит у Майкла в животе.
Когда яичница была готова, Майкл разложил ее по тарелкам, и подал на стол. Майкл не заставил просить себя дважды.
– Пива? – спросил Адам, открывая холодильник.
– Да, будь добр, – прочавкал Майкл.
Адам открыл две банки пива и завтрак получился на славу.
– Фф-у-у, – с удовольствием протянул Майкл, отодвигая свою тарелку, дочиста вычищенную корочкой хлеба, – здорово. Черт, как же на природе тянет пожрать от души, ты заметил, Эйд?
– Ага, – ответил Фолз, наливая кофе.
– Свежий воздух, сигнализация под окнами не воет, в подъезде шприцы использованные не валяются, черт, Эйд, да у тебя тут просто райский уголок.
– Что-то вроде.
– Ты не против, я у тебя поживу недельку?
– Да ради бога.
– Черт, здорово, – протянул Майкл, отхлебывая кофе из кружки.
– Хочешь покурить на веранде?
– «Покурить на веранде», – мечтательно протянул Майкл, с любовью глядя на друга, – прямо как фраза из «Унесенных ветром». Культура, одно слово, «не желаете ли, сэр, выкурить на веранде сигару»? – улыбаясь, сказал Майкл.
– Размечтался, «сигару», – добродушно проворчал Адам, – я не Рокфеллер. «Честерфилд» устроит сэра?
– Конечно, устроит, особенно если учесть, что у сэра вообще нет ни одной сигаретки.
– Бери кружку и пошли.
На веранде они уселись в кресла, закурили сигареты.
– Ты вроде бы бросил армию? – осторожно спросил Майкл.
– Да, надоело все. Всю жизнь работаешь, что-то пытаешься доказать, веришь, что все, что ты делаешь – во имя высоких целей, а на самом деле все это никому не нужно. На гражданке все гораздо грязнее: приходит некто из конгресса к нашему генералу и говорит: «Я вам финансирование по полной программе, а вы своих ребят пошлете туда-то и туда-то, чтобы они там сделали то-то и то-то». Вот и все. Как главари мафии посылают на разборки своих боевиков – так и нас посылали.
– Можно подумать, ты раньше об этом не знал.
– Да знал я, – раздраженно потушил сигарету Адам, – только надеялся всегда, что все изменится, будет честно, по справедливости.
– А ничего не менялось.
– Да, все становилось хуже некуда.
– И ты ушел.
– Купил дом подальше от всех и уехал.
– Ты нас вызвал просто так или по делу?
– Потом.
– Ладно.
Они замолчали.
– Ричи будет часа через полтора? – спросил Майкл, зевая.
– Скорее, через два – дорога сюда никакая.
– Ага, я заметил. Слышишь, Эйд, я пойду, подремлю в твоей хибаре часок?
– Валяй.
Майкл протопал в дом. Скрипнула, закрываясь внешняя дверь, забранная мелкоячеистой металлической сеткой. Майкл молча сидел на веранде, изредка закуривая. Ему было о чем подумать…