В глубине железного чрева, за коробкой пиленого сахара, прятался небольшой запас основной зоновской валюты — черного чая. Углов держал его для друзей. Именно к чаю и рвались сейчас страждущие души ближайших помощников.
Костыль залез в шкаф чуть ли не до пояса.
— Ну чего там? — не выдержал Сергей.
Шнырь вновь появился на белый свет.
— Нету, — сказал он. — Кончилась заварка.
Углов поднял голову.
— Как кончилась? — удивился он. — Третьего дня «вольняшка» из цеха десять пачек принес, и уже нет?
Костыль развел руками.
— Ну вы и жрете, — невольно восхитился Семен. — И кормить не надо, на одном чифире проживете.
Сергей беспокойно завозился.
— Да ты посмотри получше, растяпа! Не может быть, чтоб не было!
Костыль посмотрел получше.
— Нету!
— Сиди тут полночи! — со злостью прошипел нормировщик. — Ничего голова не варит, хоть убей!
Он оттолкнул от себя бумаги.
— Не пыли, — успокоил помощника Семен. — Найдем, чем голову поправить. Сбегай до склада, — обратился он к шнырю. — Откроешь вот этим ключом, — Углов выбрал один из связки. — Там, как зайдешь, налево коробка с ветошью. Поройся в ней. Найдешь заначку — пару пачек «слона». Тащи их сюда.
Нормировщик проглотил слюну.
— Слона? Ну это другое дело.
Костыль пошел к выходу. Нормировщик включил плитку.
— Пока сбегает, вода вскипит. А я делом займусь.
Сергей углубился в наряды.
Прошло пять минут, десять, пятнадцать, — Костыля не было видно. Нормировщик тихо что-то цедил сквозь зубы.
— Да где его черти носят?
Наконец по коридору послышались быстрые шаги.
— Ну гад копучий, вот я тебя!
В дверях появился уборщик. В руках у него были две большие пачки индийского чая.
— Так напоказ и нес? — изумился нормировщик. — А если бы на прапоров налетел? Прости-прощай, раскумарка? Уже полгода в зоне, а в голове, — он выразительно постучал указательным пальцем по шныревому лбу, — и на копейку не прибавилось! Зря тебя здесь держат, зря. Пришел балдой и уйдешь балдой.
Костыль виновато понурился.
— Да там… да так вышло… — опасливо поглядывая в Семенову сторону, забубнил он.
Перо в руке Углова задвигалось медленнее. Он было пропустил мимо ушей пустяковую трепотню помощников, но, помимо его воли, какая-то незаметная, почти теряющаяся в фоновом шуме обоюдного зубоскальства струя речи привлекла его внимание. Он не расслышал ни вопросов нормировщика, ни ответов Костыля, но знакомый холодок неведомой опасности внезапно возник где-то у основания угловского черепа и медленно потек вниз по его жилистому загривку.
Семен оторвался от работы. Глаза его внимательно ощупали притихшего у двери шныря.
Да, сильно полинял за истекшие месяцы бывший деятель отечественной культуры. Бесследно растаяла выхоленная вальяжность главы семейного прайда, сданного верной львицей с рук на руки прапорщикам ЛТП.
Поджарая, сгорбленная в загривке фигура, приниженная готовностью к неправедному гонению и претерпению — хороший Костыль выработался из прежнего удачливого распоряжителя общественных увеселительных мест. Теперь бывший замнач управления культуры превратился в неумирающий тип — человека без внешности и возраста, всегда готового за минимальную мзду к великому множеству многоразличных больших и малых услуг. Что же он все-таки делал столько времени на складе?
Углов кивнул начальнику метлы.
— А ну, иди сюда.
Костыль трусцой подсеменил к прорабскому столу и замер не дыша. Семен пронзительно заглянул в бегающие глаза.
— Кого надуть затеял? — угрожающе сказал он. — Да ты знаешь, что я с тобой за это сделаю?!
Старая, как мир, хитрость сработала и на сей раз беспромашно. Костыль раскололся до самого донышка так быстро, словно был надтреснут с детства.
— Да я-то тут при чем? — жалобно заскулил он. — Грозит же: мол, пикнешь — пришибу! А я-то тут при чем?
Углов хлопнул ладонью по столу.
— А ну по порядку!
Через минуту выяснилось, что Костыля у двери склада припутал с чаем в руках прапорщик Абазов.
При этом имени Углов присвистнул.
— Ясно, — мрачно сказал он. — Что взял?
Шнырь затеял было объяснить, как прапорщик потащил его назад в незапертый склад и как…
Семен раздраженно прервал его:
— Говори — ясно! Чего он там взял?
— Дверь велел вынести, — испуганно всхлипнул Костыль. — До вахты пришлось тащить, вот и задержался.
Углов привстал:
— Дверь? Это какую? Ту, что с резьбой?