— Как чувствовал, — в длинного стрелять нужно. Жаль в последний момент дрогнул, попробовал увернуться, иначе точно положил бы молодца.
— Хорошо, что не в зверя. — Прошептал полянин, стаскивая обгоревшую куртку. — Если бы слепой корчму не запалил, лежали бы сейчас на верху с разорванными глотками.
— Не спеши. Как бы нас здесь заживо не похоронило.
Полянин прощупал укрепленный землей свод и прошептал.
— Выглядит надежно.
— Не было бы счастья, да несчастье помогло. Нужно было Белого старика послушаться.
— Задним числом все умные.
— Теперь до рассвета куковать, пока не прогорит. — Произнес стрелок, сбрасывая одежду.
— Жарковато становится. Если так будет продолжаться, к утру изжаримся.
— Доспеем оборотню на завтрак. — Хохотнул Степан.
— Может, перекусим? — Предложил Арпашка, набирая пригоршню капусты. Попробовав, он выплюнул ее обратно.
— Эта тоже тухлая, — обиженно произнес мальчик и принялся расшвыривать ногами кадки, вываливая содержимое на землю.
— Не мельтеши, — посоветовал стрелок, — воздуха мало, быстро устанешь. Лучше приляг. Один Род знает, сколько придется здесь торчать.
Арпашка успокоился и затих. Полянин на ощупь добрался до стрелка и опустился на землю рядом с ним. Степан похлопал товарища по ноге.
— Держись. Прорвемся.
Безымян кивнул и закрыл глаза. В наступившей тишине было слышно, как снаружи бушует огненный вихрь, засасывая в себя покосившиеся стены и лестницы. Через минуту свод убежища сотряс страшный удар — рухнули перекрытия и строение сложилось, как картонный коробок. Сверху тоненьким ручейком побежал песок и мелкие камушки. Безымян вскочил на ноги. Ему показалось, что потолок начинает проседать и вот-вот обрушится на голову. Полянин уперся в свод и навалился на него, задрожав от напряжения. Перед глазами побежали круги. Стены начали сходиться. С каждой секундой помещение становилось меньше, угрожая раздавить укрывшихся от пожара товарищей. Полянину захотелось выбраться, расшвырять догорающие бревна и вдохнуть глоток свежего воздуха. Сжав кулаки, Безымян пересилил себя. Оборотень должен поверить в то, что они сгорели, иначе он не отступится. Зверь будет гнать жертву до конца. Упрямства ему не занимать. Ловко он обошел компанию через брод, сделав крюк в несколько десятков верст. Интересно, откуда Белый старец узнал про засаду? Хорошо, что предупредил. В одном ошибся вещун — зверь охотился именно на них. Каким-то образом оборотень вычислил маршрут, пришел на постоялый двор и прикончил постояльцев. Запугав или подкупив хозяина, зверь спрятался и стал ждать. Безымян не имел иллюзий насчет того, кто вышел бы победителем в схватке, если б ни вмешался слепой лучник. Видно, кому-то очень понадобились их головы. Убедив себя, что помещение безопасно, Безымян отпустил потолок. Ничего не произошло. Он сел, привалившись к стене, и закрыл глаза. В подвале было тепло и тихо, как в желудке большой рыбы. Полянин улыбнулся найденному сравнению и провалился в тяжелый сон. Всю ночь он убегал от двуногого волка. Земля под ногами была липкой, как болото. Безымян полз, проваливаясь по колено в жидкую хлябь, понимая, что не уйдет. Оборотень приближался. Цепкие руки с загнутыми острыми когтями вцепились в шею полянина и окунули с головой в трясину. Безымян отбивался, слабея с каждой секундой. Он уже не мог сбросить стальной захват, перекрывший доступ воздуха. Его душили, топили в грязи. Так продолжалось целую вечность. Наконец, он собрался с силами и ударил зверя наотмашь. Кулак прошел сквозь голову волка и врезался во что-то твердое. Хрустнувшие костяшки обожгла резкая боль. Безымян проснулся. Дико гудела голова. Кровь бешено пульсировала, ударяя в виски с силой кузнечного молота. Полянин стряхнул с лица осыпавшуюся землю и попробовал подняться. Тело не слушалось, превратившись в жидкий студень. Безымян дышал как загнанная лошадь. Спертый горячий воздух обжигал легкие, не принося облегчения. Рядом бредил Степан. Арпашка с Карпом валялись среди перевернутых кадок и тихо стонали.
— Вставай. — Прохрипел Безымян. Стрелок не отреагировал, продолжая метаться в кошмарном сне. Полянин ударил охотника ногой.
— Выбираться нужно, иначе задохнемся! — Крикнул он окрепшим голосом и пополз вверх к крышке лаза. Степан со стоном поднялся на локте и тут же бессильно откинулся на спину.
— Сколько мы проспали? — Тихо прошептал он.
— Еще немного, и это будет не важно. — Бросил полянин, налегая плечом на обитую бронзовым листом заглушку.
— Завалило. — Прошептал он, вытирая испарину.
— Выручай. — Попросил стрелок и со стоном уронил голову.
Полянин напрягся, чувствуя, как темнеет перед глазами и навалился что есть силы. С диким ревом, он выворотил кусок земли, прикипевшей к заглушке, и упал на поверхность, угодив лицом в теплую, слежавшуюся золу. Пыль забила ноздри, и человек чихнул, сделав глоток свежего воздуха. В голове помутилось. Мир перед глазами поплыл, подернувшись дымкой. Цепляясь за лестницу, полянин вернулся обратно. Одного за другим Безымян вытянул спутников наружу. Когда он толкнул ногой крышку, закрывая погреб, то выглядел не лучше остальных. От разгоряченного тела валил пар. Лежать было нельзя, но Безымян ничего не мог с собой поделать.
— Вставай, простудишься. — Подал голос Степан. Стрелок поднялся и, покачиваясь, подошел к распростертому полянину.
— Славный костерок мы запалили. — Разглядывая пепелище, произнес охотник. — Дотла выгорело.
— Поднимай остальных. Если дорога жизнь, до заката нужно поспеть в Маковку. — Отозвался Безымян.
— Вставайте, лежебоки, не время спать! — Крикнул Степан, расталкивая блаженно улыбающихся Карпа и Арпашку.
— Точно. Спать будем, когда сдохнем.
Морозный воздух обжигал легкие и быстро восстанавливал силы. Пока не стемнело, у путников еще оставалась надежда на спасение. Преследователи отстали, но каждый понимал, что это ненадолго.
— Я думаю, что нам не следует говорить о том, где мы были вчера вечером. — Задумчиво произнес полянин. — Зверь должен поверить в то, что на постоялом дворе живых не осталось. Один раз он уже выследил нас. Второго — мы не переживем.
— А что отвечать, если дознаваться станут?
— Лучше молчать.
Безымян осмотрел себя и товарищей.
— Надо бы отмыться.
— Ты прав, нечего людей пугать. — Отозвался стрелок и, повернувшись к Карпу, спросил: