А вдруг, что-то произошло, и они не смогли сопровождать его в аэропорт? Он думает, какие они молодцы, как хорошо знают свое дело, – а их попросту нет поблизости, поэтому он их и не может обнаружить! Сергей гнал от себя эти мысли, но они оказались на редкость липучими.
– Месье будет пить?
Горский вздрогнул, – перед ним стояла стюардесса с подносом, уставленным напитками.
– Черт! Так я испорчу все дело! – с досадой на себя подумал он, беря с подноса стакан с ледяным соком. – Я уже в самолете, все хорошо, меня никто не искал, не преследовал, не пытался убить. Почему я все еще в напряжении? Неужели, я просто боюсь?
Эта мысль обдала его жаром. Он никогда не был трусом. Во всяком случае, так он думал, и жизнь не давала ему повода усомниться в этом. До сих пор.
Он принялся смотреть в иллюминатор, за которым ничего не было, кроме беловатой мути. Родителям Сергей не стал сообщать о своем приезде, пусть это будет для них приятным сюрпризом. Он не хотел, чтобы его встречали. Мало ли, что…
– Опять? – разозлился он на себя. – Нельзя думать о плохом! У меня все получится. От меня ждут действий и новостей, на меня надеются, а я веду себя как робкая институтка на офицерской попойке. Хорошо, что Лида не видит меня в эти минуты! Она была бы здорово разочарована!
Горский вздохнул. Он прикрыл глаза и постарался заснуть. Гул двигателей убаюкивал… Внезапно что-то изменилось в этом привычном звуке. Сергей успокаивал себя, но тревога нарастала. Под белоснежной рубашкой по спине потекли струйки пота.
– Из-за меня могут погибнуть все эти невинные люди, которые ни о чем не подозревают, – мелькнула паническая мысль. – Мне нельзя было садиться в самолет!
Тут же ему стало стыдно. Насмотрелся фильмов, вот и лезет в голову всякое! Сергей заставлял себя не прислушиваться, думать о другом: например, что ему нужно сделать в первую очередь по приезде в Париж. Он должен разыскать Лили, и во что бы то ни стало узнать у нее, кто продал ему флорентийский медальон.
Горский провел рукой по груди и облегченно вздохнул. Все в порядке, медальон на месте, – висит на шее. Это придало ему спокойствия. Магический амулет охраняет его! С ним ничего не может случиться, и с самолетом тоже. Значит, все пассажиры, экипаж и красивые стюардессы – в безопасности. Сергей почувствовал себя более уверенно. Как он мог забыть о медальоне?! Черт, что это на него нашло?
Адрес во Франции, который дал ему в кафе экстрасенс Азарий Ерофеев, Сергей выучил наизусть. После Лили он пойдет по этому адресу.
Стюардесса попросила пассажиров пристегнуть ремни, и Горский понял, что полет окончился благополучно. Он получил багаж, взял такси и отправился на свою квартиру. Над Парижем стелился туман. Набережные Сены тонули в нем, по темным стволам голых деревьев угадывались бульвары и аллеи. Пошел крупный мокрый снег…
Сергею не верилось, что он снова во Франции, что поездка на харьковскую выставку Артура изменила всю его жизнь. Он уже не тот самоуверенный, жесткий и удачливый мужчина, хладнокровный игрок, любимец женщин, расчетливый бизнесмен. Несколько месяцев, проведенные на родине, сделали его другим. Неужели, все это происходило на самом деле? Купальская ночь, смерть Алены, флорентийские сны, монастырь, Лида… А может, он все это придумал?
Если бы так! Горский вздохнул и нащупал пальцами медальон под рубашкой. Нет! В том-то и дело, что все происходило наяву. Поэтому он здесь. Он должен во многом разобраться.
Консьерж приветливо поздоровался с Сергеем, как будто бы он и не уезжал.
– Почту я передавал мадам Клод, когда она приходила убирать, – сказал он, близоруко щурясь. Перед ним на столе дымился кофе, булочку с сыром он держал в руке. – Превосходный свежий сыр, месье! К нам с женой приехали родственники из Прованса…
Горский приветливо кивнул, торопливо поднимаясь по лестнице. Латинский квартал, засыпанный снегом, улыбка консьержа, знакомая дверь, открывшаяся с легким скрипом, – все это делало нереальной опасность, которая не давала ему уснуть в самолете. Он совершенно успокоился, повесил на вешалку мокрый плащ и прошел в комнату.
Здесь царил идеальный порядок, все блестело, – мадам Клод не сидела, сложа руки. Из окна квартиры был виден величественный Дом инвалидов, серебряный от снега и тумана. Сергей раскрыл окно, с наслаждением вдыхая холодный сырой воздух. Все, происшедшее в Харькове, показалось ему дурным сном. На низком столике лежали несколько журналов «Искусство», которые регулярно присылала ему редакция, стопка газет и несколько писем.
– Потом посмотрю, – решил Сергей, набирая номер телефона родителей.
Мама, Анна Павловна, которую все знакомые и друзья во Франции звали Ани, оказалась дома. Она работала переводчицей в посольстве, а отец – поваром.
– Серж! – радостно воскликнула она, привычно называя сына на французский манер. – Ты когда приехал? Я так соскучилась! Прости, дорогой, но я уже убегаю, – внизу ждет машина. Перезвони после девяти вечера. Папа тоже раньше не придет из своего ресторана!
В трубке раздались гудки. Сергей усмехнулся, – мама вечно торопится, все на бегу, впопыхах… Давно ли он сам был таким? Она научила его языкам: по-французски он говорил великолепно, по-английски немного хуже, а немецкий понимал и мог кое-как изъясняться. Он был способным мальчиком.
– Пожалуй, позвоню-ка я Лили, – решил Горский и набрал знакомый номер. – Это будет сюрприз для нее!
Из приоткрытого окна повеяло холодом, и Сергей понял, что снова пошел снег. Огромные снежинки прилипали к стеклу. Голос Лили зазвучал глухо, как из давно забытого прошлого. Она была несказанно удивлена.