Женя сорвал жёлтый лист с куста и повертел его в руках.
– А по-моему, всё это попросту банально.
Заметив вопросительный взгляд Дианы, он пояснил:
– Сейчас всё про любовь: книги, фильмы, картины. Как только эту несчастную любовь уже не трактовали. Даже в открытках тебе непременно желают счастливой и чистой любви.
Диана внимательно посмотрела на ленивые движения его пальцев, крутящих листок. Ей казалось странным, что её друг не понимает очевидных вещей.
– Это вечная тема, Женя, – наконец сказала она, – любовь всегда будет присутствовать в жизнях и сердцах людей. Без неё никак нельзя, мы тогда уже слопали бы друг друга живьём, как тропические богомолы.
Женя усмехнулся и бросил листок под ноги. А потом лукаво взглянул на неё.
– А может Михаил Дмитриевич просто находит нас с тобой хорошей парой, а? Как считаешь?
– Я считаю, что кто-то сейчас получит в глаз. – Спокойно предупредила девушка, и Женя фыркнул.
«Да уж, хороша пара. – Подумала Диана, – Женя – определённо не тот, кого стоит рассматривать в качестве второй половинки, если только ты не законченный мазохист».
– Твой трамвай! – вскричал он, дёрнув её за руку.
Они добежали до остановки. Женька впихнул ей её рюкзак в самый последний момент, когда двери трамвая уже начали закрываться, и Диана весело помахала ему из окна.
Наблюдая, как её друг отдаляется, и становится всё меньше, Диана вдруг удивилась, с чего бы Жене задумываться над тематикой их танцев. Её саму никогда не волновало то, что танцуют они всегда лирику.
Доехав до своей остановки, девушка привычно ощутила усталость и голод. Так бывало всегда в конце среды. После репетиции она чувствовала, что до дома не дойдёт – рухнет где-нибудь под кустом, и уснёт недельки на две.
Вспомнив, что дома её ждут четыре задачи по «Гармонии» и конспект по «Народному творчеству», девушка чуть не расплакалась. «Лето хочу!» – мысленно простонала она и прибавила шаг.
Домофон заныл уже порядком надоевшую всем мелодию. «Многоуважаемый господин Бетховен застрелился бы, если б услышал, в каких формах применяют его знаменитое «К Элизе»», – подумалось Диане, и в этот момент из динамика послышался мамин голос:
– Диана, ты?
Хотелось ляпнуть какую-нибудь глупость, наподобие: «Нет, не я, а твоя давно умершая прабабушка!», но девушка сдержалась. Её мать была строгой женщиной и не терпела таких вольностей.
– Угу. – Буркнула она, и домофон пискнул.
Войдя в подъезд, Диана недоверчиво покосилась на лифт. После того, как она застряла в нём в прошлом месяце, желание лениться у неё отпало, и она стала подниматься по лестнице пешком на седьмой этаж.
Дверь ей открыла младшая сестра.
– Привет, Ди! – Звонко выкрикнула она, – А мне сегодня пять по русскому поставили!
Лиза явно была горда собой, и теперь вертелась на месте, как молодая козочка. Её более светлые, чем у Дианы, волосы выбились из пышной косы и разметались по плечам, как у дикой лесной нимфы.
– Великое достижение, – фыркнула Диана, открывая створку шкафа и вешая в него куртку, – Почему уроки не делаешь?
– Я уже всё сделала! Это только ты по танцулькам ходишь, – сестрёнка показала ей язык и удалилась в комнату.
Тремя часами позже, наскоро поужинав, провозившись с задачами по «Гармонии» и конспектом, Диана пребывала в состоянии, сравнимым с зелёным и не слишком свежим желе. Она лежала в кровати с закрытыми глазами, но усталость дошла до того предела, когда тело просит сна, а мозг отказывается переставать думать. Мысли текут медленно, одолевают неясные образы и воспоминания.
Диана вызвала в памяти лицо своего однокурсника Антона: слегка вытянутое, с квадратным подбородком и ярко-зелёными, озорными глазами, всегда такими хитрыми, как у молодого, полного сил лиса. Почему-то рядом с этим образом медленно возник образ Жени, у которого всего было больше: и красоты, и характера, и ума. Подсознательно Диана всегда сравнивала этих двоих, и никак не могла понять, откуда берётся этот сравнительный анализ.
Она часто задумывалась, почему именно Антон, а не Женя так понравился ей. Почему запал в душу и обосновался там именно он, а не блистательный Евгений Крылов, которого пожелала бы каждая?
Диана глубоко вздохнула и перевернулась на живот, обняв одну из множества небольших подушек, а потом недовольно воскликнула:
– Лиза! Это ещё что такое? Ты уже не маленькая!
Сестрёнка, прошлёпав по полу босыми ногами, проворно залезла к ней в постель и теперь требовала свою долю одеяла.