- Хорош-о-о! - ответила Роза, прижимаясь щекой к мускулистой груди молодого мужчины и ощущая себя от этого уютно, тепло и вполне счастливо, несмотря на тревожную действительность.
Молодые люди поцеловались, обнявшись.
- Ты успокоился? Думаешь, все обойдется? - тихо спросила Роза.
- Мне порой кажется, что мы на корабле и никак не доберемся до твердой земли. Не могу отделаться от мысли, что стоит только выйти из этой машины, и мы полностью освободимся. Надеюсь, что на этот раз Никола искренне хочет помочь.
- Искренне, искренне, - проговорил Никола.
Роза ободряюще сжала Мишину ладонь. Молодые люди не произнесли ни слова.
- Что удивляетесь? Все просто. Это у меня профессиональное, я слух специально отрабатывал. Ведь таксуешь и по ночам, бывает, везешь пассажиров в места глухие. Неизвестно же, кто сзади сядет? Пусть машина не слишком престижная, и жена мне в воротничок металлическую пластинку вшила на случай, если удавку накинут или ножичком полоснут. Вшила, но все-таки прислушиваться приходится. Поэтому я слышу даже, как одежда шуршит, а шепот и поцелуи для меня распознать ничего не стоит.
- Будем теперь шифроваться, да, Роза? - пошутил Миша.
Роза промолчала, а Никола сказал:
- Це дило ваше. А наше дило доставити вас до мисту.
- Как же мы потом выберемся отсюда? - спросил Миша. - Или, по-вашему, нам родных домов уже не увидеть?
- Какая ерунда! Переждете чуть и вперед. Через пару недель никто из тех, кому вы на больную мозоль наступили, вас даже не вспомнит. Что вам не так? Молодые, свободные. Лето, сосны, березы, цветы, ягоды, грибочки да парное молоко. Чего вам не хватает?
- Ну, Никола - молодчина! Нарисовал картину маслом. Впечатляет! - воскликнула Роза. - Если все, что ты описал - правда, то я согласна не только на две-три, но и на четыре недели таких впечатлений.
Вокруг дороги стеной стояли сосны и только изредка появлялись березовые перелески с полянками нежных цветов и бедные деревни с покосившимися сараюшками да баньками. Уже вполне рассвело, и кое-где сидели и стояли вдоль дороги ранние продавцы лесных даров и картошки.
- Остановись, давай купим картошки, Никола, - предложила Роза.
- Зачем тебе? - спросил Миша.
- Разожжем костер и испечем ее. Я так люблю печеную картошку!
- С кострами тут надо поосторожней, здесь повсюду торф - вспыхнет, как порох, не потушишь потом. За это и в тюрьму недолго загреметь - объяснил Никола.
- Правильно, за костры - в тюрьму, а за то, что людей в рабов превращают - ничего, - сказала девушка.
- Все это когда-нибудь кончится. Не будут люди такое терпеть, - с твердой уверенностью в голосе сказал Миша.
- Кто виноват и что делать? Вечный русский вопрос. Остановка за малым - подыскать на него ответ, - задумчиво сказала Роза.
- Да, вопрос философский, - проговорил Никола, обгоняя тяжело груженный, едва ползущий КАМаз. - Закончив этот маневр, повторил уже с некоторой иронией:
- Да-а, вопрос философический. Ничего не скажешь и не попишешь. Не такие умы, как наши, над ними бились. В ранней молодости и я тоже задумывался. Мне казалось иногда, что все на самом деле просто и элементарно. Даже метод отучения от пьянства отыскал, возмущался, что тот перестроечный сухой закон ввели, из-за которого целые деревни травились самодельной отравой. Как будто в школе не учились и не знали, к чему сухой закон приводит. Да к тому же виноградники вырубили, как будто им за это те страны заплатили, в которых живут за счет виноградных плантаций и производства вин. Теперь повезут к нам и виноград, и вино и будем мы все это втридорога покупать, - грустно закончил свою тираду Никола.
- Вот вы какой, оказывается. Никогда бы не подумал о вас так хорошо, - сказал Николе Миша.
- Ну, вот тебе на! Один только раз ошибся и уже плохим стал. Откуда же я знал, что вы между собой уже все порешили. Со стороны казалось, что ты силой Розу возле себя удерживал, когда я вас к Дарье Петровне привез. И Дарьюшка так же решила. Да и ребята, которым я тебя выдал, были из милиции. Откуда же я знал, что они на бандюков работают.
- Опять милиция, - воскликнула Роза. - О чем ни начнешь говорить или думать, так в вопрос о милиции и упираешься.
- Так этот вопрос и есть главный, - сказал Миша. - Силовые структуры втайне нами управляют, хотя должны, казалось бы, служить всем нам, каждому отдельному человеку и всему обществу. Иван Грозный был страшен, но когда он ввел опричнину, в России он порядок навёл. Других защитников не придумано и без них нельзя, но как заставить простых, не очень образованных, не слишком состоятельных и не слишком состоявшихся людей служить обществу честно и самоотверженно, не придумали.
Часть 32