В кафе молодые люди постарались максимально сэкономить деньги и взяли все самое дешевое и сытное, но, когда официант принес счет, они буквально опешили. Вместо суммы, которую они предполагали заплатить, им пришлось, чтобы не унижаться до мелочных пересчетов, отдать все деньги, что передала мама Михаилу, и половину денег, которые хранила в своей сумочке Роза.
- Да-а-а, - произнес Михаил, откинувшись на стуле и с наслаждением вытянув вдоль круглого столика крест-накрест сложенные ноги. - После сытного обеда на гостиницу нам рассчитывать нечего.
- А и Бог с ней, с гостиницей! - решительно взмахнула черным каскадом волос Роза. - Мы на вокзале до утра подремлем, а утром найдем дорогу и попросим кого-нибудь нас подвезти хотя бы до следующего населенного пункта. Твоя мама только вчера сказала, что мир не без добрых людей, вот мы с тобой и проверим, правда ли это, - в первый раз за весь день улыбнулась Роза.
- Оказывается, тебя достаточно было покормить, - обрадовано произнес парень, - чтобы ты настолько воспряла духом, что перестала горевать. Удивительная ты, оказывается оптимистка, Розочка Черная! Даже мне легче стало на душе и положение уже не кажется настолько безвыходным.
А девушка с улыбкой на лице встала и, прихрамывая на сломанной босоножке, направилась к выходу из кафе. Михаил догнал ее и подхватил под локоть. Весело переговариваясь, молодые люди дошли до здания вокзала и легко открыли высокие стеклянные двери.
В зале ожидания людей было мало, и Миша с Розой быстро устроились на ночлег на деревянных откидных сиденьях, хотя спать им пока не хотелось. Миша устало развалился в кресле, вальяжно вытянув ноги в проход, а Роза, с детства приученная бабушкой держать спину прямой, чтобы не потерять хорошую осанку, сидела ровно, изящно закинув ногу за ногу. Сначала они, молча, разглядывали окружающих, огромные картины, вывешенные под закругленным потолком, и думали о чем-то своем. Потом, чуть привыкнув к окружающей обстановке, стали разговаривать.
Часть 8
Первой не вынесла мук любопытства Роза:
- Ты не обидишься, если я спрошу? - обратилась она к Мише.
- Смотря, что ты хочешь спросить, - ответил он.
- Дело в том, что твоя мама сказала вчера, что есть у тебя «довесок». Это ребенок, что ли? Ты женат?
- Ах, вот оно что! - воскликнул полушепотом Михаил. - Ну, это далеко не тайна мадридского двора. История банальна и проста: был молод я, влюбился, родился сын, женился.
- Да ты прямо поэт! - с искренним восторгом удивилась Роза. - Мне никогда в жизни не удавалось ни словечка зарифмовать.
- Ну, что ты, рифма меня всегда привлекала и иногда невольно выплескивается в разговоре, но пробовал писать стихи, и знающие люди называют их весьма слабыми. Так что, на звание поэта я не претендую.
- И что было дальше? Где ваша жена теперь?
- Мне было бы интересно узнать, да не хочется заморачиваться. Нашему сыну было десять месяцев, когда жена бросила его и уехала к своей матери в Ейск. Оттуда написала, что больше не вернется, что я маменькин сынок и шагу без своей мамы сделать не могу, что она ее извела до такой степени, что любви ко мне у нее больше нет, что мать ее с ребенком домой не пустит, а сама она его вырастить не сможет. Так и остались мы с сыном одни. А что делать? Зла особого к ней не чувствую, досадно только, да и то иногда. Понять ее, конечно, можно. Мамочка у меня еще та штучка. Я у нее единственный, поэтому никакая невестка ей не угодит. Запилит до смерти или съест заживо.
- Она такая?! А на меня такого впечатления твоя мама не произвела. Добрая, суетливая, причитает смешно. Почему же тогда, если ты у нее один свет в окошке, она позволяет тебе так напиваться?
- Ну, вот опять. Да не пью я, поверьте ж вы, наконец! - с досадой воскликнул Миша, и при этом заметил, что на него пристально посмотрел мимо идущий милиционер. Роза тоже заметила милиционера и, приглушив голос, спросила:
- Мы снова на «вы» перешли?
- Не-ет, - склонившись к плечу девушки, так же шепотом сказал Миша. - Это случайно, от досады вырвалось. Ты видишь, как на нас милиционер смотрит?
- Вижу. Наверное, сейчас подойдет и спросит, кто мы такие.
Но милиционер не подошел. Поезда приходили и уходили, вокруг сновали пассажиры, их становилось то сразу очень много, то постепенно они будто рассасывались, то ли растворяясь в воздухе, то ли просачиваясь сквозь стену.
И снова Роза с Михаилом оставались одни среди полностью сменившихся людей и не заметить этого через несколько часов наблюдения милиционер, конечно, не мог. Не раз в течение ночи, натыкаясь взглядом в эти профессионально въедливые глаза, молодые люди в дополнение к своим переживаниям стали ощущать себя почти преступниками.