Он обнял жену и поцеловал. Она страстно ответила на его поцелуй. Его губы приникли к шее молодой женщины; руки расстегнули на ней колет и рубашку и сжали грудь Доминик, выгнувшейся навстречу пальцам мужа…
Они занимались любовью долго и неторопливо; день клонился к вечеру, и тени удлинились. Становилось прохладно.
— Нам пора возвращаться домой, любовь моя, — шепнул герцог жене.
— Робер… Нам нужно еще поговорить… О Шиноне.
Он встал, застегивая камизу и молча глядя на Доминик.
— И о Рауле. Я должна сказать тебе…
— Не продолжай! — вдруг почти яростно крикнул он.
— Робер! — Его реакция встревожила и чуть ли не напугала ее. — Мы должны обсудить это!
— Нет! Я не хочу ничего слышать! Доминик! Никогда… Никогда не говори мне о Шиноне … И о Рауле де Ноайле! Их нет! Их не существует!
— Робер… — умоляюще прошептала Дом. — Давай я тебе все объясню… Ты обязан меня выслушать!
— Мы уезжаем, — его лицо окаменело. — Уже темнеет. Доминик!.. Знай — я люблю тебя. И буду любить ребенка, которого ты ждешь. Но давай договоримся раз и навсегда об одном — никогда не вспоминать о Шиноне… и о де Ноайле! Мы забудем о них. Мы сотрем их из памяти. Навсегда!
…Уже почти в полной темноте они подъезжали к замку Немюр-сюр-Сен. Тускло, сквозь откуда-то набежавшие облака, светил молодой месяц. Завтра предстояла длинная дорога на юг, в теплый цветущий Лангедок. Что ждало их там?
Доминик надеялась, что только хорошее. Этот край был ее родиной. И ей страстно хотелось вновь очутиться там. Она положила руку на свой живот. Неужели через семь месяцев у нее будет ребенок? Сын… Или дочь… Она надеялась, что сын. Бертран… Их с Робером первенец!
Доминик улыбнулась. Возможно, Робер все-таки прав. И о Шиноне надо забыть. Сейчас самое главное — их дитя! Оно родится — и все будет хорошо. Впереди ее и Робера ждут лишь счастье и любовь… Любовь на всю жизнь!
Конец первой книги