Но де Брие, который показал чудеса искусства верховой езды, одной рукой заставив Сарацина встать на дыбы и резко повернуться, а другой в то же мгновение выхватив свой клинок, когда сеть упала на него сверху, не растерялся и, натягивая поводья, чтобы конь не заметался и не запутался, начал разрезать её мечом. Он успел зарубить троих бросившихся к нему разбойников; но метко пущенная из лука стрела вонзилась верному другу Черной Розы в правое плечо, в прорезь между нагрудником и наплечьем, и Анри уронил меч. Стрелял в него тот самый прыщавый бледный парень с тонким голосом по имени Поль, оказавшийся отменным лучником.
Тогда остальные бандиты во главе с Франсуа накинулись на герцогского жеребца и, перерезав ему глотку, стащили бешено сопротивлявшегося друга Черной Розы с Сарацина и принялись наносить куда попало удары топорами и клинками, пока Анри не затих.
Все было кончено. Разбойники стояли над неподвижно распластанным телом, тяжело дыша.
— Дайте огня, — хрипло приказал, наконец, Франсуа. Под деревьями, где они находились, было совсем темно.
Один из головорезов высек огонь и зажег приготовленный факел. Франсуа наклонился, поднял забрало шлема лежавшего у его ног человека и поднес факел к лицу… И — отшатнулся. На него смотрели широко открытые, уже остекленевшие глаза друга Черной Розы.
— Де Брие… — в ужасе пробормотал главарь.
Спотыкаясь, главарь бандитов отошел в сторону от товарищей. Те, в недоумении почесывая головы, смотрели то на него, то на труп. Разбойники, видимо, не понимали, что так потрясло Франсуа.
— В чем дело? — спрашивали они друг друга.
— Не того укокошили.
— Плохо дело; нам не заплатят того, что обещали…
— Да, похоже, денежки наши уплыли!
— Не беда; представится другой случай.
— Верно говорят, что этот герцог заколдован…
— Да; и ещё говорят, что никакое оружие его не берет.
— Сатана его спас, не иначе!
— Да ведь он же сам — Дьявол… Лангедокский Дьявол!
— Франсуа! — позвал один из них. — Черт с ними, с деньгами!.. Не бери в голову, дружище!
И, подойдя к главарю шайки, он дружески хлопнул того по плечу. Франсуа обернулся — и вдруг набросился на утешавшего его и, схватив за горло, повалил на землю и начал душить.
— Не брать в голову? — рычал Франсуа. — Да ты знаешь, свинья, что вы натворили?…
Остальные бросились их разнимать. Только прыщавый юноша-лучник остался рядом с телом графа. Пользуясь тем, что внимание всех бандитов было привлечено дракой Франсуа и его подельника, он быстро наклонился и начал обшаривать мертвое тело.
Проворные пальцы вскоре нащупали под плащом де Брие шкатулку, которую дал другу Черной Розы граф Руссильон. Юноша вытащил её и уже собирался спрятать на себе, но тут Франсуа, уловивший краем глаза при свете единственного факела движение вора, оставил своего полузадушенного дружка и кинулся на лучника. Сверкнуло лезвие кинжала, — и незадачливый воришка, даже не вскрикнув, осел на землю с клинком в груди.
— Так и знал, что не стоит доверять этой скотине Полю, — пробормотал Франсуа, поднимая выпавшую из разжавшихся пальцев лучника шкатулку.
Он велел снова поднести факел и, присев на корточки, при его колеблющемся свете вскрыл агатовый ящичек. Бандиты, затаив дыхание, смотрели через его плечо. Вздох разочарования вырвался у них всех, когда главарь вытащил из шкатулки только перстень и кусок пергамента.
— Кольцо, — сказал один, дернув себя за бороду.
— И какая-то бумажонка… — ответил другой.
— Я думал, нам все ж таки повезло, и в этом ящичке полно драгоценностей!
Франсуа в это время, повертев в руке бриллиантовый перстень, развернул пергамент. Читать он умел не слишком хорошо, а его подельники и вовсе не разумели грамоты. Но он не смог разобрать написанного, потому что не знал окситанского языка, на котором граф обращался в письме к Черной Розе.
— Черт побери! — воскликнул главарь, и так и эдак вертя в руках бумагу. — Какие-то каракули!
— Брось ты эту бумажонку, Франсуа… Вот перстенек — вещица ценная, коли алмаз в нем настоящий! Загоним его какому-нибудь скупщику, хоть малость деньжат выручим.
— Болваны!.. Бумага часто бывает важнее всяких безделушек. Нет, её надо показать монсеньору.