— Значит ли это что мастеров, вы не привлекли к обороне?
Это спросил Капус. А ответил ему как это ни странно, не Архимагистр, который в этот момент, видимо, подбирал слова позаковырестей, а все тот же капитан.
— Нам нечем повлиять на них. Они в своем праве, если отказываются принять участие в войне. Да и не много они смогут. Их источники довольно далеко: академия, центральные школы… Боевые маги спешно проходят посвящение в источниках верфи. Рядом есть еще лекарская школа, но там слабый источник. Правда и у островитян надежда только на крылатых, да на пехоту. Потому наши шансы все равно довольно сильные.
— Это все болтовня, — выдохнул таки Архимагистр, — если ты Капус, не докажешь сейчас же, что способен потрепать врага, я тебя, собственноручно выкину из этой башни…
Что произошло дальше, заставило улыбнуться даже разозленного архимагистра. Старики встали по бокам Капуса и приготовились отражать атаку.
— Вы что всерьез на что–то рассчитываете? — рассмеялся капитан. — Простите меня конечно, мастера, любой наемник, помнит еще ваши имена, но что вы сможете без магии… И еще раз прошу прощения, в моих словах не ищите насмешки.
— Рано вы нас списали со счетов, показывай цель… — резко бросил Капус, — и перестань уже скалиться, вот потопим парочку их кораблей, потом посмотрим, на твою рожу!
Архимагистр обвел их взглядом полным презрения и развернулся. Но развернулся он только для того что бы выполнить требование Капуса. Отыскав взглядом вражеский флагман, он усмехнулся в усы и заложив большие пальцы за ремень развернулся к старым мастерам.
— Перед вами господа вражеский флагман, и перед нами есть еще звезда звезданутых стариков, — произнес Зуло насмешливо–торжественным голосом, с сарказмом, а не иронией, особенно оскорбительно выделяя интонацией: старики, — делаем ставки…. Обещаю сбрить усы, если они потопят корабль…
Самар улыбнулся этим выкрутасам. Понятное дело, что мастера являлись старыми знакомыми архимагистра. Он занимал этот пост, не больше сорока лет, а мастера отошли от дел лет двадцать назад. Огромное время для людской памяти, но память иногда подчиняется странным законам, преподнося нам, время от времени сюрпризы…
— Что же, раз ты сделал ставку то и я хочу, — гордо вздернул подбородок Капус, — твои усы брею я! Собственной рукой!
И сжал кисть в кулак, приподняв ее и словно сжимая рукой усы и бороду архимагистра.
— Ты Капус полегче давай, — бросил покрасневший Архимагистр, уже чуя что–то неладное…
Дальше мастера подошли к смотровому окну и взялись за руки. Жест был хорошо понятен наемникам; тем из них кто принимал участие в битвах с применением в качестве ударной силы звезды боевых магов, движения были хорошо знакомы. Так мастера формировали круг силы; вокруг магов, воздух заискрился, а Капитус выступавший острием их атаки, выкинул вперед руку. Напитав силой подвеску, а для этого им понадобилась совокупная энергия их накопителей, старый мастер сбросил подвеску с амулета. Самар открыв рот, смотрел на одно из своих первых творений. Копье света или луч света, устремился во врага. Это очень энергоемкое плетение, он вложил в хороший накопитель и только поэтому не уничтожил его. Он и подумать не мог, что старый маг, разберется с этим заклинанием, да еще и найдет выход, где и как его применить. Все же Самару не доставало опыта боевых магов, эти старики легко смогли переплюнуть его. Тотчас в памяти возникли схемы плетения этого заклинания. Несмотря на его возросший резерв и большую мощь накопителя Самар признался себе, что такое заклинание ему одному все еще не по силам.
А вот на противника, да и на архимагистра надо было смотреть. Фрегат вспыхнул ослепительным пламенем, и через некоторое время, когда огонь погас, на месте корабля лишь бурлила вода, Архимагистр растеряно взирал на стариков, и то и дело переводил взгляд на Самара, по лицу парня нельзя было сказать что он удивлен. Скорей, всего его сейчас тревожили какие–то совершенно посторонние мысли, он даже не подошел к окну, в отличие от остальных гомонящих зрителей. Он что–то вспоминал или думал о чем–то, Архимагистр видел это по едва заметно двигавшимся желвакам молодого человека. По–видимому, он чем–то расстроен.
— Самар вы не удивились, значит, вам было известно, на что они способны?