Теперь никто больше не хочет приезжать в нашу страну — это слишком опасно, архипелаг трепещет от предчувствия беды. Весь мир знает названия атомных электростанций, знает, какие из них работают исправно, а какие подвержены риску. Никто не решится испытывать судьбу. Желаете побывать на наших берегах в такое время? С ума сошли? Иностранцы уже удрали, а следом и самые умные из местных, и…
Какая разница, откуда она? Я просто счастлив, что она здесь. Марина и такие, как она, определенно добавляют пряностей в мое унылое существование. Кто знает, может, однажды я загляну до ее квартирки. Почему нет? Она предложит мне хорошую цену.
Дом. Или просто назовем это «жилищем».
Медленно поднимаюсь наверх, по деревянной лестнице, мимо висящих на стенах портретов семьи из трех человек: Томбо, Асами и Руби. Заворачиваю в спальню и вижу в кровати фигуру, повернутую спиной, бугор под одеялом. Лица ее не вижу. Мне не хватает ее лица. Она всегда повернута спиной. Мне не хватает ее милого лица, не хватает ее песен и спонтанных танцев, не хватает ее милого лица, не хватает.
Начинаю раздеваться, аккуратно развешиваю одежду в платяном шкафу, стараюсь, чтобы не звякнули металлические вешалки. Потом облачаюсь в свою бежевую пижаму, застегиваюсь на все пуговицы, прямо как солдат перед сражением, а не мирный человек, отходящий на покой.
Трепанация! Я как раз подумал об этом. Просверлить череп и выпустить наружу все пары. Как раз вспомнил это слово. Причудливые мгновения.
Я вздыхаю и укрываюсь одеялом. Вздыхаю. Вздыхаю о своей скудной жизни. Ночь зябкая. Октябрь предупреждает нас, что до зимы всего несколько недель — готовьтесь.
Ни звука, лишь затрудненное дыхание моей жены.
Она в кровати. Громоздится, словно груда. Живая груда. Сонная груда. Горестная груда. Хриплое, болезненное дыхание. Груда мяса. Эта груда — она. Эта груда.
На часах без одной минуты десять.
Асами тяжело дышит. Ее лица не видно. Она никогда не оборачивается. Никогда ничего не замечает. Или замечает, но не подает вида. Мне ее не хватает. Но она — эта груда. Эта груда — она. Горестная груда.
Я пододвигаюсь к ней и целую в голову.
— Спокойной ночи, милая.
Ее волосы приятно пахнут, наверное, она сегодня вымыла голову. Или Мариса ей вымыла. Клубника? Какая-то ягода.
В комнате ни звука, только часовая стрелка передвинулась на десять. В такой тишине тиканье часов особенно зловеще.
Широко раскрыв глаза, я несколько мгновений смотрю в потолок. Куда она ходила в тот день? В тот последний день. Где были мои женщины в тот день? Мои женщины? Мои! Слышите меня? Уши разболелись. А потом веки, отяжелевшие веки, смыкаются над выпученными, усталыми глазами.
7
Тинк и Танк любят строить планы. Идут по мокрым улицам в школу и размышляют. Размышляют — лбы наморщены, губы поджаты, карикатурная сосредоточенность — ибо этого потребовала Тинк, и совсем не торопятся, ибо с каждым разом улицы размыты еще сильнее, все в рытвинах, путь по ним долог и утомителен. Как размышления.
Прошлым вечером Тинк смотрела у себя в телефоне картинки с феей Тинкер-Белл[9], и хотя связь совсем неустойчивая — картинки то и дело мигают и искажаются, словно отражают, как рушится их собственная надломленная жизнь, — она решила, что на один день этот образ сгодится. Тинкер-Белл была мультяшной героиней, а Сиори помнит, как смотрела анимационные фильмы в далеком детстве, когда еще только училась ходить: взбалмошная фея Тинкер-Белл порхала в воздухе и чинила медную посуду, а в случае опасности созывала других фей. Сексуальности ей добавлял откровенный светло-зеленый наряд и блондинистые волосы, которые нравились Сиори. Значит, сегодняшнее прозвище будет Тинк, в ее честь, звучит мило, но при этом резко. А у ее подруги? Других сказочных фей они не вспомнили, поэтому Сиори стала Танк, по созвучию, а еще потому, что если Маки и дальше продолжит поглощать сладости (дивные лакомства из Коробочки Гадостей), то сделается такой же огромной и неповоротливой.
Прежде чем они воплотят свои планы, им придется пройти через каждодневную, изрядно надоевшую рутину. Классный час с господином Мацуямой, безобидным, но похожим на зомби человеком, чьи рассуждения всегда оканчиваются ничем: начинаются многообещающе, вскоре путаются и прихрамывают, а потом совсем хиреют; на него и его усилия девочки не обращают особого внимания, если вообще обращают. Перекличка. Перекличка. Построиться. Стоять ровно. Не сутулиться. Они всем этим сыты по горло. И как только они терпят? Строить планы. Немедленно.
9
Тинкер-Белл, или фея Динь-Динь (