– Ваши аболиционисты, сэр, просто бандиты. Если вы хотите уморить нас голодом, скажите нам это прямо! – завизжал старикашка в вязаных шелковых кальсонах, с абсолютно голой головой.
На него зашикали:
– Тсс… мистер Смайлс, вы погубите нас всех…
Капитан поднял руку. Наступила тишина.
– Мне очень жаль, джентльмены, – сказал он спокойно, – но тут ничего не поделаешь. Мои люди не ели целые сутки.
Он секунду подумал.
– Могу предложить вам виски. Хорошее, крепкое виски. Это все, что у нас имеется. Угодно вам? Эй, Наполеон!
Глухой часовой появился в дверях.
– Принеси этим джентльменам виски. Те фляги, которые нам дала с собой моя жена.
Наполеон собирался что-то возразить.
– Я сказал: ты принесешь виски, – возвысил голос капитан и подмигнул Наполеону. – Три фляги оставишь для раненых, остальные – сюда.
Наполеон недовольно фыркнул, но не посмел ослушаться и поспешно вышел. Паркер подошел к Брауну:
– Сэр, прикажите этой черномазой отдать мне кота. Негры предали меня, я ваш пленник, но кот – мой, и я требую, чтобы мне его вернули.
Салли прижалась к капитану.
– Пускай, пускай берет, – горячо зашептала она, – он злой, дедушка, он все ругается…
Джон Браун нахмурился.
– Животные наделены чудесным разумом, мистер Паркер, – произнес он отрывисто, – предоставим самому коту выбрать себе хозяина. Зовите его, Паркер. Если он пойдет к вам – значит, он действительно ваш.
И он положил руку на плечо Салли. Девочка испуганно косилась на Паркера. Присутствующие с любопытством прислушивались к этому разговору. Черный кот уселся посреди пола, поглядывая на всех изумрудными глазами, как будто понимал, о чем идет речь. Паркер в отчаянии всплеснул руками:
– Ах, если б у меня был кусок мяса! Прист так любит мясо, он тогда пошел бы ко мне на руки…
Старик в вязаных кальсонах захихикал и полез в карман своего халата:
– Мистер Паркер, только для вас… Последний кусочек… Случайно захватил из дому сэндвич…
Браун поднял брови. Это был тот самый старик, который только что кричал о голодной смерти. Паркер жадно схватил протянутый кусок мяса.
– Прист, гляди сюда, что я тебе дам… Вот вкусно-то!
Он зачмокал губами, но кот равнодушно повел глазом и не шевельнулся.
– На, подлый кот, на!
Прист встал и не торопясь понюхал мясо. Паркер протянул было руки, но кот шмыгнул мимо и быстро вскочил на плечо Салли.
– Вот видите… – начал Браун, но вдруг замолчал.
Паркер плакал: большие мутные слезы катились по его дряблым щекам, по лиловому носу. Он издавал какие-то хлюпающие звуки и бессвязно причитал:
О-о-о-о… Все меня предали… все, все, даже мои животные…
Эту сцену прервал вбежавший Наполеон. Негр посерел от волнения. В руках и под мышкой у него были зажаты фляги с виски.
– Бойцы зовут вас. Тревога!
Джон Браун торопливо шагнул к дверям. На пороге он обернулся:
– Джентльмены, прошу вас выпить виски за победу справедливости!
И Салли услышала, как он пробормотал:
– Ну, теперь за этих я спокоен. Виски их живо свалит с ног.
СИНИЕ МУНДИРЫ
– Они хотят обойти нас с фланга, – сказал сверху наблюдавший в слуховое окно Оуэн, – я вижу, как они передвигаются цепью мимо здания банка.
– Плохо дело, ребята, – заметил Гоу, вставляя новый патрон, – им ничего не стоит взорвать нас на воздух вместе со всем арсеналом.
Начинало смеркаться. Бойцы устали и были голодны. В пожарном сарае становилось темно, Холод проникал в разбитые окна. Снаружи наступила тишина. Казалось, враг чего-то выжидает, к чему-то готовится. Бойцы предпочли бы выстрелы: тишина действовала им на нервы.
– Я не понимаю, чего медлит капитан, – раздраженно заговорил Кук. – Нужно решаться на что-нибудь, иначе из нас сделают котлеты.
– Вы же знаете, отец уверен, что к нам придут на помощь. Он верит, что с минуты на минуту сюда явится большой отряд восставших невольников, – отозвался Оуэн, – он верит…
Но ему не пришлось договорить. За его плечами стоял отец. Джон Браун наклонился к уху Оуэна.
– Ты был прав, Оуэн, – прошептал он хрипло. – Мы попали в ловушку. Нет ни картечи, ядер, патронов хватит ненадолго. Теперь нужно подумать о людях.
Он жестом подозвал к себе бойцов.
– Необходимо прорваться к мосту и немедленно бежать в горы, – сказал он. – Мы окружены со всех сторон. По-видимому, негры восстаеут и придут к нам позже, когда мы будем в горах.
Он перевел дух.
– Возьмем с собой только самое необходимое оружие. В живых остался один мул. Мы построимся так, чтобы повозку с оружием поставить в середину. Бэнбоу, вам поручается авангард. Я и Оливер пойдем с правого крыла. Кука, Иосию и прочих раненых, а также девочку поместим центр. Заложников придется оставить здесь. Входить в переговоры о них бесполезно. Нас решили уничтожить любой ценой.
Он прислушался. На улице беспорядочно и восторженно галдели.
Оливер выглянул из окна:
– Опять беснуются. Повернулись к вашингтонской дороге и что-то орут…
К вашингтонской дороге? – переспросил Бэнбоу. – Уж не ждут ли они подкрепления? Ведь были же сведения о том, что федеральные войска в сорока милях отсюда…
Оуэн направился наверх, на свой наблюдательный пост. Остальные тем временем выкатили из пожарного сарая во двор повозку и побросали в нee ружья, револьверы, пачки патронов – все, что можно было увезти на одной лошади. Запрягли уцелевшего Рыжего. Мул дрожал и косился горячим глазом на ворота. Бэнбоу сбегал в караулку и привел Салли и Наполеона. Перед уходом глухой и девочка позаботились о том, чтобы хорошенько запереть пленников: иначе те могли бы воспользоваться моментом и напасть с тыла.
– Капитан, оружие погружено, – доложил Бэнбоу.
– По местам! – скомандовал Браун. – Ружья на изготовку. Без команды не стрелять! Откройте ворота!
Оливер и Гоу откатили в сторону пожарные машины, загораживающие ворота, и отодвинули железный засов. У всех бойцов были напряженные лица: все понимали серьезность минуты. Раненые старались стоять без посторонней помощи. Салли наморщила лоб и крепко ухватилась за куртку Наполеона. Глаза ее не отрываясь следили за отцом, стоявшим впереди, рядом с Гоу. Лицо мулата было озабоченно. Он держал палец на спуске ружья, плечи его были подняты… Скрипя на петлях, распахнулись ворота арсенала, и сразу навстречу бойцам завыли, зарычали бешеные голоса молодцов Вила Смайлса:
– Вот они! Бей их!
– Попались, голубчики!
– Долой аболиционистов! Бей негров!
– Подпустите их на сто ярдов! – скомандовал ясный голос Брауна. – Пли!
Почти одновременно с обеих сторон раздался залп. Тихая зеленая уличка наполнилась дымом, лязгом, стонами. Бился в оглоблях и вставал на дыбы раненый Рыжий. Повозка с оружием опрокинулась, и на мостовую посыпались ружья и револьверы. Все перемешалось. Краснолицые парни с выпученными глазами ревели во всю мочь:
– Долой аболиционистов! Долой!
Пошли в ход штыки и сабли. Дерущиеся сошлись лицом к лицу; они скользили и падали среди разбросанного оружия, кровавых луж, поваленных заборов. Бойцы Брауна оттеснили своих противников в дальний конец улицы, к стене городского сада.
– Они бегут! – закричал вдруг Оливер. – Друзья, путь свободен!
Подняв высоко над головой ружье, он ринулся вперед. На минуту перед бойцами мелькнуло его тонкое юношеское тело. Но грянул одинокий выстрел, и Оливер, беспорядочно взмахнув руками, упал ничком. Бойцы на минуту смешались. Джон Браун мгновенно подскочил к сыну и подхватил его на руки:
– Мальчик мой!
Но предаваться отчаянию было не время, и капитан крикнул бойцам: