— Поехали. Возьми, Илья, зипун до Кыръядина, прохладно по ночам.
— А ружье?
— Здесь оставим. По дороге рыбы наудим. На короеда, да и оводы ожили. Хариусу овода только подай — не упустит. А в верховьях Эжвы его хоть ведром черпай!
До самого верховья Черью подниматься не стали, сделали остановку в верхней охотничьей избушке Тулановых. Там же и пообедали. Намешали густую кашу из толокна, похлебали с простоквашей. Федя ел и думал, что придется еще порядочно идти по тайге, а это потруднее, чем в лодке сидеть на ровной воде. Как-то Илья по лесу ходит? Тоже ведь навык нужен… Вышли в путь, не задерживаясь. Впереди Федя с котомкой за спиной. Несколько раз он останавливался и мысленно хвалил Илью: ничего, идет, зипун свернул и перекинул через плечо, и не отстает. Федя зашагал шире, уже не оборачиваясь.
Но вскоре Илья окликнул его: — Федя! Сбавь маленько прыти, ты меня совсем загонишь…
Тот опомнился и маленько сбавил. В Переволок вышли еще до захода солнца, славно отшагали.
Это была на берегу Эжвинской Черью небольшая открытая поляна, где громоздились две избы-хоромины, рубленные из кондовых бревен. С большими хлевами для коров и овец, с навесами, с высокими въездами на сеновал. Перед избами, под самым обрывом, стояли две бани. Чуть в стороне два овина и гумно. За задними пристройками да еще вдоль речки отвоевали местные жители тайги небольшие участки под картошку, лук, под рожь и ячмень, А было тут местных жителей немного, и все — родственные друг дружке: два рыжебородых брата — Митрей Вась и Митрей Федот. По-русски — Василий Дмитриевич и Федот Дмитриевич. У Василия было пятеро детей. У Федота шестеро. Василий держал две лошади и две коровы. У Федота тоже было две лошади и опять же две коровы. На этакую ораву едоков — в самый раз. Только Федот был из молчунов молчун, а Василий — напротив, удивительно словоохотливый и к людям приветливый. Федя как-то весной с отцом, а с матерью уже дважды, летом, ходили к бабушке в Кыръядин и всегда останавливались у Василия Дмитриевича. И сам Василий, если приезжал на Ижму, никогда не обходил их дом стороной. Так что было это место, Переволок, для Феди очень знакомое.
Не заходя в дом и никому не сказавшись, он сразу пошел на речку и положил свою котомку рядом с лодкой, перевернутой на тонкие бревнышки — это была их, Тулановых, лодка.
Смастерил ее еще дед Феди по матери, чтобы волоком не таскаться с одной речки на другую. Теперь надо бы спустить ее на воду да на ней и добраться до Кыръядина. Лодку они осторожно перевернули, ухватились за нос и корму, стянули в воду. Федя ступил в лодку, прошелся по ней, и сразу во многих местах забили меж досками обшивки веселые фонтанчики.
— М-да-а, подрассохлась маленько, — почесал затылок и вышел на берег. Придется повозиться, никуда не денешься, старое корыто надо обсмолить, хотя бы там, где вода сочится. Не получится без остановки. — Давай, Илья, обратно вытащим. — Вытянули лодку обратно на берег, снова перевернули вверх днищем. — Ты костер разожги, а я зайду к Василь Дмитричу за кочергой да смолы попрошу. А если нету, придется и в лес сбродить…
Илья не все понял: зачем кочерга, как можно в лесу обзавестись смолой так, вдруг, но промолчал, наученный опытом здешней своей ссыльной жизни: чего сразу не разумеешь, вскоре и разъяснится, своими же глазами все и увидишь.
Федя не успел подняться наверх, от реки по обрыву, как появился Василий Дмитрич.
— Я думаю, кто это там у речки шебуршит… А это Федя прибыл. С кем же? — Василий Дмитрич протянул руку Феде, одновременно внимательно глядя на Илью. — Товарища твоего не признаю что-то…
Илья молчал, не решаясь представиться. Они ведь заранее не условились, как отвечать на вопросы. Федя опередил, сказал первое, что пришло в голову:
— Это Яков Илья… Из Нэмдина. Зимой на Печоре остался и сейчас вот выходит, — соврал Федя, но все же покраснел.
Василий поздоровался и с Ильей.
— А чего в дом не зашли?
— Да вот, — оправдался Федя, — я сразу захотел лодку поглядеть, выдюжит ли двоих… Смолить придется.
— Смола есть, с пол-лукошка, хватит. Пойдемете поужинаем, а потом смолу возьмешь. Аксинья как раз коров подоила. — Василий пошел к дому, уверенный, что парни потянутся следом. Спросил, не оборачиваясь:-Так ты, Федя, решил на Троицу у бабки погостить?