Федор еще вчера отметил: от устья Ухты перекат за перекатом, такая норовистая речка… И по Ижме перекатов хватает, но не сплошные же, как здесь. А сегодня, уходя от погони, он все простил этой речке и даже радовался, что она, как необъезженный жеребец, несет и несет их лодку вниз.
Но, размышлял про себя Федор, если их несет вихрем, то и погоню тоже. Значит, кто окажется сильнее, тот и победит. Значит, никакого себе послабления. По крайней мере, до Уквавома… А там видно будет…
Теперь Федор отталкивался не спеша, но со всею возможною силой, заставляя лодку вспенивать носом буруны. Вытащит шест из воды и далеко вперед ловко воткнет его снова в воду, направляя лодку, сравняется с шестом и с силой оттолкнется… Так и плыли. А тем временем Федор пытался оценить случившееся. Здесь они вырвались, ушли. А что дальше? Он, само собой, домой направится. Никто не знает его имени и откуда он, никто его искать не станет. А Илья куда? Ну, попали в переплет, надо же так… Из винтовок по ним лупили, охоту устроили. Спасибо, не убили. И за что? Солдату концом шеста слегка попало? Так ведь он сам, первый полез… Кости, что ли, ему перебили? Винтовкой начал человеку грозить. Совсем дурной. И опять же — «морда» — сказал. Разве так шутят?
Федя снова вскипел от негодования и с такой злостью толканулся, чуть шест не сломал. У Ильи рубаха на спине почернела от ворота до ремня. Он и сам чувствовал, как пот течет по ложбинке позвоночника. Да и неудивительно, солнце успело скатиться вниз, к горизонту, а они гребут и гребут, и толкаются без передыху. К тому же солнце то со спины, то с левого бока печет, крутится лодка по извивам реки. Как бы хорошо, как славно было спускаться по гребням перекатов, сидя на корме и любуясь веселыми берегами. Если бы не этот дурной солдатик… А теперь-то как? Этот вопрос Илья задавал себе не единожды, но ответа пока не нашел. В Уквавоме им ночевать нельзя. Догнать не догнали, а искать, наверное, будут. Туда в первую очередь и приплывут. Солнце уже спряталось за леса, лишь кое-где закатное золото освещало высокие берега. Вскоре впереди раздался лай собак. Илья перестал грести, прислушался. Задумчиво сказал, повернувшись к Феде:
— Это, я думаю, деревня Уквавом. Нам туда нельзя заходить, Федор Михайлович. Как полагаешь?
— Да, Уквавом… Надо верк Изъва катны, сразу правый. — Федя махнул рукой вправо. Вообще-то русских слов он знает много, три года учился в приходской школе, читает быстро и пишет красиво. А вот говорить с русским человеком, оказывается, совсем нелегко. И вроде бы знаешь слово, но как понадобится, ни за что не найдешь, будто проваливается оно куда-то, и вместо русского свое, привычное, коми лезет, вот и получается такая мешанина, что сам себя с трудом разбираешь…
Понимать-то он почти все понимает, а вот сказать связно, толково — не получается. Или потому, что говорить по-русски редко приходится? Или стесняется он незнакомого человека и потому язык заплетается? План в голове у него уже есть, и надо бы Илье рассказать. Здесь, в Уквавоме, не останавливаться, а сразу повернуть вверх по Ижме, чтобы даже жители Уквавома их не заметили: не было, не проплывали такие. Подняться до устья Айювы и свернуть туда, поискать место для отдыха. Неподалеку от устья должны быть шалаши или охотничьи избушки местных рыбаков-охотников. Летом они свободны. Там и передохнуть, и сообразить, куда двигаться дальше.
Вдалеке, на фоне вечернего заката, заблестело широкое серебро реки: Федя понял, что это уже Ижма, и направил лодку ближе к правому берегу. Быстрое течение Ухты высокими гребнями пробивалось до самой середины Ижмы, и уже там смирялась Ухта с новой участью и становилась Ижмой. Федя повернул с прежнего фарватера на тихую воду Ижмы, лодка сразу же скребанула днищем по песчаному дну и застряла. Федя выскочил, начал стаскивать лодку с мели. Вот она снова закачалась на мелкой волне; Федя, перебирая руками борт, подтолкнул ее вперед и осторожно забрался на свое место. Там, у воды, где стояли лодки деревенских жителей, никого не было. Скоро и лай собак в деревне затих, царственную тишину окрестности нарушали лишь ласковый плеск воды о нос и борта лодки да звяканье окованного железом шеста о речные камни. Федя заметил, как неловок Илья, когда надо держать лодку против течения. Как толкнется раз, так и развернет лодку от берега на середину реки. И Феде приходилось половину усилий тратить, чтобы выправить лодку. Так-то плыть, виляя влево-вправо, — вдвое дальше выйдет. А им еще охо-хо сколько подыматься. И он решил показать Илье, как правильно держать против течения.
— Иди сюда… вот… на мое место, — попросил он Илью, и они поменялись местами. Затем Федя пару раз толкнул нос лодки от берега к середине реки и сказал: