Позвонил Дима.
– Привет! Как дела? – бодро сказал он. – Вывела всех на чистую воду?
– Привет! В процессе.
– Я не нашел записи разговоров, нет в продаже. Нового пока мало. Скину инфу о недвижимости Бурова и Горшкова в Кастельдефельсе под Барсой. Они соседи, через два дома. У обоих вид на жительство в Испании.
– Дим, знаешь, что непонятно: все у них было хорошо – с чего вдруг Горшков взялся за старое? Он в свое время держал пол-Красноярска, да и сейчас кое-что есть, но Турция – не Красноярск. И время другое.
– Времена меняются, люди – нет. Денег не бывает много. Одно дело дивиденды из прибыли, другое – доход до прибыли. Так я это понимаю. Поправь меня, если что.
– Если Горшков хочет порвать с Буровым и напоследок грубо сорвать банк, то – да. Но есть же нормальные способы расставания – продать свою долю, например. Почему нет? Из-за вывода средств стоимость компании не станет выше. Еще одна возможная цель – обанкротить и взять ее под свой контроль. Учитывая не самый низкий уровень коррупции в Турции, сценарий реализуем.
– Ладно, не буду тебя грузить, – прибавила Ника. – Спасибо.
– Не за что. Два твоих поцелуя стоят того. Можно три, в качестве бонуса.
– Дим, можешь что-нибудь найти по сыну Бурова? – вспомнила Ника. – Иван Буров. В открытых источниках сказано, что он живет в Эмиратах и занимается ИТ бизнесом. В России у него были две компании, но обе ликвидированы.
– Поищу. Рынок ИТ – большая деревня. Как ты там? Как Стамбул?
– Прекрасен. Жаль, нет времени на посещение достопримечательностей.
– Будь, пожалуйста, осторожнее. Да ты и сама знаешь, не мне тебе говорить.
– Спасибо, Димочка. Я знаю. Шестьдесят миллионов долларов – хороший повод для крайних мер.
Она не сказала Диме о слежке. Зачем ему знать? Он и так волнуется за нее. Эх, Дима, Дима, сдалась я тебе. Тебе нужна нормальная девушка, будущая мать твоих детей, любящая, ласковая, – а не женщина с посттравматическим расстройством, вырванная из контекста. Она разучилась любить, но с ненавистью у нее все в порядке.
Попрощавшись с Димой, она продолжила ужин. На несколько минут она позволила себе забыть, что где-то там, в конце моста, ждет человек из черной машины. Потом опять вспомнила – щелк, будто кнопку нажала. Возможно, он где-то здесь, среди людей за столиками.
Зачем он за ней следит? Чтобы поставить жучок в номер? Или хочет оказать физическое воздействие?
Что ж, сыграем в игру.
Закончив ужин, она продолжила путь по нижнему ярусу моста к южному берегу бухты.
На мосту светло, многолюдно. Рестораны тянутся один за другим, официанты с высунутыми из-под масок носами снуют туда-сюда, народ пьет-жует за столиками. Жизнь бурлит. Жизнь продолжается.
На набережной она быстро огляделась.
Где он? Еще здесь, или уже ушел, решив отложить до завтра свое грязное дело?
Сейчас проверим.
Она перешла по подземному переходу на другую сторону улицы. Здесь, между Новой мечетью и рынком, больше пространства и меньше людей. Восемь тридцать. Рынок закрыт. В тиши стамбульского вечера отчетливо слышен каждый звук: шаги, речь, скрип тележки дворника, крики чаек, – как в концертном зале с хорошей акустикой.
Что она чувствует? Напряжение, волнение, возбуждение. И страшно, и приятно одновременно – любимое и ненавистное сочетание, почти сексуальное на физическом уровне. Свербит меж лопатками. Глаза – на затылке. Не помешал бы нож, но ножа сегодня нет. Есть лишь «пилочка для ногтей», острая как бритва.
Пронзительно крикнула чайка, взлетая с тротуара, и взяла курс к бухте.
Проследив за ней, Ника обернулась. Мгновенно просканировала пространство.
Турецкая семейная пара, две девушки-туристки славянской внешности, мужчина-европеец (не русский), старик-турок. И еще один мужчина, дальше всех, в пятидесяти метрах от нее. Худощавый, спортивный, в черной майке и джинсах. Смотрит в телефон. Похож на русского. Не ты ли это, мой друг?
На вымощенной брусчаткой узкой торговой улочке Хамидие, что началась после рынка, она зашла в магазин сувениров. Купила магнитик – кусочек мрамора с фотографией Айя-Софии начала двадцатого века – и вышла. Мельком глянула налево. Мужчина в майке на месте. Стоит на другой стороне улицы, смотрит в телефон. Значит, он. Идем дальше. Аккуратно, друг мой, не споткнись, борись с зависимостью от смартфона, будь осторожен.