– О как, мост… Про лес я слышал, хотя лично мне ближе поезд, – сощурился на нее полковник, и было неясно, ехидничает он или говорит на полном серьезе.
Видимо, он хотел добавить что-то еще, но вместо этого вдруг накрыл своей лапой хрупкую, с изумительно длинными пальцами руку Варвары Сергеевны.
«Пальчики-свирельки» – так он называл их, держа в своих могучих лапах и перецеловывая каждый…
В какую-то неверную секунду Самоваровой показалось – сейчас опять начнется.
Так было уже не раз: она гнала его в мыслях, обдавала холодом и молчанием на службе, но все начиналось по новой, их снова сводило, крутило, лихорадило… И все повторялось до тех пор, пока она не увидела ту, о которой знала всегда.
Но знать – одно, увидеть – другое.
Не то чтобы «на чужом несчастье счастья не построишь», нет… Просто ей стало невыносимо жаль Никитина, она не захотела перемалывать сильного, цельного мужика мучительными для него сомнениями.
– А знаешь, иногда мне жаль… – прервал молчание Никитин.
«Что ты не остался со мной, – мысленно закончила за него фразу Самоварова и тут же возразила: – И хорошо, что не остался! Сырников горячих у тебя бы по утрам не было, и полковника бы тебе не дали. Для тебя же все просто, здесь – убийство, там – сырники».
– …Что я не могу официально вернуть тебя на службу.
– Брось, Сереж… Ты и так делаешь многое. Ты делаешь для меня самое главное!
– Что?
– Подпитываешь мое любопытство… Сдохнуть мне не даешь, вот что!
Самоварова отдернула руку и стряхнула со лба налипшую прядь волос.
Минутное наваждение исчезло.
Да это же просто смешно!
Они оба гомерически смешны, всласть нахохотаться над ними беззубой прачке из странного сна.
Два изношенных, с кучей болячек, заточенных в свои вековые страхи тела.
Да, Никитин моложе ее на пару лет, может, он еще и пыжится иногда, но все равно: два инсульта, и вся жизнь на износ.
Какой же у них странный возраст: с одним, самым главным – еще рано, с другим, самым главным – уже поздно.
В дверь сердито постучали.
– Сейчас! Я же просил оставить меня на десять минут с консультантом!
Никитин быстро встал, поправил китель и уже совершенно другим голосом отчеканил:
– Это мир женщин, Варя. Ты ошиблась. Сама сказала, что убийца не он, а она. Вот и ищи ее! Вставай, дорогая моя, нам давно пора на выход! А то я им и так черт знает что про тебя плету!
Когда Самоварова вышла из отеля, машины уже разъехались да и народ разошелся, но надо всей прилегающей к зданию территорией еще висело густое облако произошедшей беды.
И кто-то из местных пропустит сегодня вечернее шоу аморальных уродцев: есть реальная тема, которую можно обсудить с родными и соседями.
– Постойте!
Варвара Сергеевна обернулась.
Тот самый, пострадавший от ее каблучка мужчина (хотя кто тут на самом деле пострадал!) поднялся с лавочки и решительно направился к ней.
– Я что сказать-то хотел…
– Да?
Он как-то слишком внимательно, даже пристально ее разглядывал.
«Черт, может, узнал?!»
Пару раз в своей жизни она нарывалась в городе на людей, чьи дела когда-то вела.
Даже спустя годы они ее, конечно, узнавали.
Нет, они не подходили, только смотрели…
Но сколько яда было в этом взгляде!
Этого чудака она не знала, память-то у нее феноменальная, несмотря ни на что.
– Я вот ждал вас, хотел извиниться. Я удержать вас пытался, но вы так стремительно рухнули…
Полковник Никитин все еще оставался в здании отеля. Варваре Сергеевне померещилось, что он смотрел сейчас на нее из окна. Ничего не ответив незнакомцу, она прибавила шагу.
– Постойте! Да погодите вы две минуты!
Самоварова прошла через прохладную темную арку длинного жилого дома и вышла на залитый солнцем широкий проспект. Незнакомец, слегка прихрамывая, не отставал.
– Ну чего вы хотите?! – выдохнула Варвара Сергеевна. – Извинились – принято! Я тоже хотела извиниться, но вот передумала. Прощайте!
Здесь было оживленно, и она могла не опасаться того, что Никитин выйдет следом и снова увидит ее с этим чокнутым: полковника поджидала служебная машина, а машина проехать через арку не могла.
– Знаете, я… узнать хотел про принца. Вы, как я понял, все-таки должностное лицо…
– Не совсем.
От голода у Самоваровой уже урчало в животе. В полукилометре отсюда, в недорогом студенческом кафе был бесплатный доступ в интернет и водянистый кофейный напиток, а совсем близко, буквально в ста метрах, готовили прекрасный кофе, но дорого – ей не по карману.