Что там у меня с глазами выяснять было некогда и не зачем. Они пока что могли видеть. И то, что они видели мне очень и очень не нравилось.
Вжавшиеся в землю, посечённые каменными осколками, изуродованные, если такое слово вообще к ним могло быть применимо, они начали шевелиться. Подниматься на ноги. И поворачивать оскалившиеся морды в нашу сторону, шумно втягивая воздух провалами ноздрей, оставшихся от сгнивших носов.
— Давай, пошёл, — снова крикнул я не слыша свой голос и хлестнул Гневко поводьями. Коня дважды уговаривать не пришлось. Он сразу взял с места в галоп, выбрасывая из под копыт клубы мелкой каменной крошки и круглые блинчики береговой гальки. Лошадь Айлин тут же рванула следом. Наверняка где-то позади в этот момент раздалось рычание тварей, бросившихся в погоню, но я не мог его слышать.
Ветер хлестал лицо капельками солёных брызг. Круп лошади судорожно трясся пытаясь вышвырнуть меня из седла. Я наклонился вперёд. Судорожно вцепился в гриву коня, надеясь не выпасть. И сощурил глаза, пытаясь отогнать застилавшую взор красную пелену.
Повезло в одном. Коня не нужно было направлять. Умная скотина запомнила дорогу и теперь несла нас обратно к городку.
Мимо пронеслась скала, за которой начиналась грунтовая дорога. Промелькнуло широкое, разлившееся до маяка видневшегося на горизонте, устье реки. Над головой зашумела молодая листва, покрывшая ветки раскидистых вязов и лип. Море скрылось далеко позади, лишь изредка напоминая о себе приглушённым гулом волн, разбивающихся о песчаные барханы. Рычания тварей уже не было слышно. Должно быть они отстали.
— Стой! — окрик Айлин на этот раз был слышен довольно чётко. Как и храпение загнанного коня, у которого на губах начала проступать пена. Зверь нёсся так, словно бы за ним гналась сама смерть. Хотя почему словно бы, — Тормози, — вновь крикнула девушка. Её голос раздавался где-то далеко позади. Обозная кляча никак не могла угнаться за боевым скакуном.
Я оторвался от гривы коня, покрепче ухватился за поводья и потянул их назад, вынуждая скакуна запрокинуть назад морду и начать замедлять ход. Такого нахального обращения со своей тонкой творческой натурой Гневко стерпеть уже не мог, да и не собирался. Он встал на дыбы, чуть было не выбросив меня из седла и принялся громко ржать. Звук больно ударил по наконец-то прочистившимся ушам. Я снова мог нормально слышать.
Гравитация потащила меня вниз на землю. Пальцы снова судорожно, до боли в побелевших костяшках вцепились в поводья и гриву скакуна, пытаясь удержать пятую точку в седле. Положение спасла задняя лука, больно врезавшаяся мне в копчик и не давшая соскользнуть по мокрому от пота и морских брызг крупу лошади.
— Тише-тише, — шумно выдохнул я и осторожно похлопал я коня по холке, когда он наконец-то перестал бороться и снова опустился на все свои четыре конечности, — Спокойнее. Время терпит.
— Генри, ты в порядке? — встревоженно спросила Айлин, поравнявшись со мной.
— Жить буду, — я отвернулся в сторону и сплюнул. Шедшая носом кровь, успела противной солоноватой корочкой запечься на губах, пока мы уходили от погони.
— Вижу. Что мать твою это было? — в голосе девушки прорезались злые и раздражённые нотки.
Я отер рукой нос, отрывая с усов и кожи подсохшие корки, посмотрел на руку, а затем кивнул ей.
— Решил опробовать способность, которую получил ещё в Вестгарде. Да вот силы не рассчитал. Это из школы телекинеза, ничего страшного.
— Ничего страшного? Ничего страшного! — Айлин возмущённо посмотрела на меня, — Да ты меня до усрачки напугал. А еслиб ты сознание потерял и упал с лошади? Как бы я тебя отбивала у этой толпы, ты подумал? — её голос дрогнул. В нём прорезались какие-то странные, жалобные нотки. Ей похоже всё труднее было сохранять самообладание, — А еслиб они тебя покусали, то…
— Этого не случилось, — отрезал я, — И не случится, если мы как можно быстрее…