Выбрать главу

— Это что за неведома зверушка? — Стах настороженно смотрел на волчицу.

— А твои знакомые демоны не рассказывали? Как это они упустили? — поддела Полина и отвернулась. — Что так вкусно пахнет?

Я стала рядом, краем глаза заметив, как волк быстренько вытащил гилайон и позвонил кому-то. Запах, заинтересовавший волчицу, узнала сразу.

— Это химилии. Цветы из мира демонов. Они цветут в сумерках и источают…

За спиной грянул мужской хохот. Мы с Полиной повернулись, глядя на волчьих вожаков, уткнувшихся в гилайон. Оборотница хмыкнула:

— Похоже, наших мужей только что просветили. А ты не спросишь, что это такое?

Лишь улыбнулась:

— Раньше я часто была в Междумирье.

— Ясно, — и Полина снова принюхалась. — Обалдеть! Я бы здесь ночевала.

— Комары загрызут.

Волчица, наверное, заметила мое скептическое отношение к ее восторгам.

— Тебе не нравятся этот запах?

Я пожала плечами:

— Приятный и приятный.

— Люция, а какой запах тебе нравится? — ни с того ни с сего спросил Рейнгольд.

Я ответила не задумываясь:

— Смородина.

Стах согласно кивнул, а наши гости удивленно переглянулись. Действительно, выглядело странно: кусты черной смородины росли по деревням довольно часто. Кажется, что особенного? Куда чаще восхищались ароматом роз и тех же химилий. А Полина вдруг сказала:

— У нас дома тоже росла смородина, красная и черная. Красная такая красивая, яркая, но кислая. Раз-два поел и все, больше не хочется. А черная — самая полезная ягода. И ты права, Люция, вкус особенный. Можно перепробовать сотню ягод, но черную смородину не перепутаешь ни с чем.

Женщина загрустила: наверное, вспомнила о доме, о Земле. Да и Стах сидел с каким-то странным выражением на лице. Я перехватила внимательный взгляд Рейнгольда. Чтобы заполнить повисшую паузу, сказала:

— Я больше чай из листьев люблю.

— А наливочку не пробовала? — Полина заулыбалась. — Такая вещь! Мы каждое лето делали! Я даже рецепт до сих пор помню: берешь килограмм ягод…

Она запнулась, потому что волки уже смеялись в голос. На вопросительный взгляд жены Виттур заметил:

— Четыре года тебя знаю, а ты не перестаешь удивлять.

— Что такого я сказала?

— Самогонщица! — припечатал Карнеро.

Чуть погодя мужчины уединились в кабинете, чтобы обсудить какие-то дела. А мы остались на террасе одни. Оборотница кивнула вниз.

— Однажды зимой мы здесь со Стахом снеговика слепили. Ну-у-у, если точнее, я слепила, а Стах обстрелял его снежками. Мальчишка! — Полина улыбнулась и тихо спросила: — Трудно с ним?

— По-разному, — пожала плечами и искоса посмотрела на волчицу. — Ты все знаешь, да?

Она кивнула:

— Стах рассказал, когда пришел в себя после ритуала. Тогда он думал, что ты на полпути в Тесорию.

— Только не спрашивай, почему я вернулась!

— Даже не собиралась, — женщина стала совсем рядом, я кожей чувствовала ее теплое плечо. — Я только хочу сказать спасибо за это.

Отвернулась, чтобы не встретиться с ней глазами. Полина вздохнула:

— Люция, ты приняла решение. Не терзай себе сомнениями: правильно-неправильно. Черт его знает, что в вашей ситуации правильно, но… — она вдруг весело улыбнулась, — я наблюдаю за Стахом второй день. Да, он не вьется вокруг тебя и в рот не заглядывает, но он предугадывает все твои желания. Разве не так? В этом волке много недостатков, может быть, на много больше, чем достоинств. Но один из его плюсов: Стах умеет учиться на своих ошибках. Знаешь, когда ты не видишь, он так смотрит на тебя… Как на маленькое хрупкое чудо! Я знаю его пять лет и так он не смотрел ни на кого. Может, в этом беда Стаха: он не понял сразу, что ты его чудо?

— Он и не понял бы, если бы не Ян.

— Ян? Ян Грис? — волчица снова погрустнела.

Я знала, что они до сих пор в ссоре: Серый вожак так и не простил Полину за ее выбор. Хотя прошло время, и у него уже случилась новая любовь.

— Ян — хороший друг. Стаху повезло с ним. Они странным образом дополняют друг друга. Яну порой не хватает решительности Стаха. А Стаху не хватает рассудительности Яна. Грис не убеждает и не уговаривает. Его послушать, он говорит то же самое, что и другие, но так грамотно расставляет акценты.

В голосе волчицы я слышала неподдельное восхищение.

— Почему ты не выбрала его?

— Я никого не выбирала. Любимых не выбирают, — Полина пристально смотрела на меня. — Любят и любят, Люция. Просто так. Ни за что. Уважать можно за что-то. Презирать можно за что-то. А любовь или неприязнь… они или есть, или нету.