Стал накрапывать мелкий дождь. Я слушала, как стучат капли по моим плечам, по земле, по деревьям, и не хотела уходить. Дождь словно смывал ужас последних дней. Скользнула взглядом по серому небу, и на губах мелькнула невольная улыбка.
— После дождя всегда светит солнце.
— Что? — не понял мужчина.
Я повернулась к нему, улыбаясь уже куда веселее:
— Герв, еще есть время. Прикажи, чтобы убрали деревья.
Тот затряс головой:
— Я не могу распоряжаться в логове альфы.
— Поверь, Стах не будет против.
— Может, и нет, но все равно убьет меня.
Пожала плечами:
— Тогда спроси у него при встрече…
…
Эллари-Зари, неделю спустя
Полина Виттур лишь по часам определила, что наступило утро. На севере уже началась полярная ночь, солнце спряталось за горизонт. Женщина посмотрела на Стаха. Они проговорили всю ночь. Сначала что-то рассказывала волчица, чтобы оборотень не провалился в сон, который мог оказаться вечным. Потом говорил Стах, долго, искренне, ничего не утаивая и не скрывая. Когда он, наконец, замолчал, Полина встала и вышла. Вернулась через полчаса, с покрасневшими, заплаканными глазами. Перехватила напряженный взгляд своего друга и криво усмехнулась:
— Ты дебил, Стах! Так нельзя поступать ни с одной женщиной, и неважно, что она сделала. А с той, которую любишь, тем более!.. Лучше бы ты ее сразу убил!
— Полин…
Волчица не стала слушать:
— Эта девочка поверила тебе, а не магам, полетела с тобой, а ты… Да ладно бы первые дни и недели, когда тебя плющило от желания поквитаться! Неуловимый мститель, блин!.. Но потом! Когда ты понял, что тебя к ней тянет… Не хватило ума остановиться?!.. А-а-а, дай додумаю. Началась твоя любимая песня: "Я хочу, мне все можно", а Люция, наверняка, уже шарахалась твоей тени, да?! И ваше волчье величество не вынесло такого отношения. Как же, все должны ниц падать перед самым сильным волком!
— Полина, хватит! По-твоему, я недостаточно наказан? Я потерял свою любимую волчицу! Валяюсь тут беспомощный, как слепой щенок! Засыпаю и просыпаюсь с одной мыслью: кто бросит вызов моим бетам сегодня и кто победит?..
— Угу, стая — наше все, — женщина отчаянно пыталась не заплакать. — Ты, конечно, оклемаешься, встанешь на ноги и вернешься в Денту. Какое-то время будешь занят делами, проблемами стаи. А потом… сдохнешь от тоски по своей волчице. Потому что такие, как ты, любят только раз в жизни. И ты свою любовь тупо просрал!..
…Стах закрыл глаза. От бесконечного снега за окном уже тошнило. А может, тошнило от боли, от зуда, когда отшелушивались остатки старой кожи. Новая, благодаря регенерации, выросла быстро. Мужчина посмотрел на руки, непривычно белые, с просвечивающимися голубыми венами, поднял их вверх, сгибая в локтях. Но тело, отравленное серебром, еще плохо слушалось. Судорога пробежала от левого плеча до кончиков пальцев, заставляя шипеть от боли. Пересиливая себя, оборотень стал сжимать-разжимать кулак, другой рукой растирая онемевшую ладонь.
В комнату вошел Герв с веселой улыбкой:
— ЗдорОво!.. — скользнул взглядом по скрюченным пальцам и торопливо выглянул в коридор: — Ансур!
Санторо оставался в коридоре, пока не вышел Ансур Шеремет — лекарь Виттура. Только потом заглянул в большую, просторную спальню, но уже не улыбался. Стах криво усмехнулся, глядя на хмурого бету:
— Ну, привет!
Герв кивнул, положил на прикроватную тумбочку свежие газеты из Кхитл-э-ленге, отошел, потоптался возле одного кресла, потом передумал и присел на другое. Альфа следил за каждым его движением, поймал бегающий взгляд оборотня:
— Кто?
Бета опустил голову:
— Безинский. Маюров принял вызов.
— И?..
— Владек победил… К вечеру будет как новенький.
Карнеро с тихим стоном закрыл глаза и откинулся на подушку.
— Чертова регенерация тормозит из-за чертовой магии!
Герв устало потер лицо руками.
— Стах, не торопись. Ты должен не просто подняться, а вернуть силу. Как только ты появишься в Кхитл-э-ленге, тебе поступит вызов, и ты должен победить, чтобы убедить всех, что по-прежнему силен. До той поры… Мы справимся. Да, и еще…
Карнеро подобрался, готовясь к плохим новостям. Но Санторо неожиданно улыбнулся:
— Меня просили узнать: можно ли убрать оставшиеся деревья и посадить новые, пока есть время.
— Не понял. Кто просил?
— Люция в поместье.
— Что?!
— Это она позвонила Дамаскинской и рассказала о ритуале.
— Как Люц узнала? Эмерик?
— Нет. Галич клянется, что не проронил ни слова.
Стах молчал, задумчиво глядя перед собой. Потом вскинул на бету обманчиво-спокойный взгляд:
— И… что она делает?
— Ну, в данный момент занята садом. А так… Сидит с книгами в библиотеке, читает, переводит что-то… — Герв мудро решил не сообщать пока Стаху про контракт с ведьмами. — Говорит, на свой корабль она уже все равно опоздала. Так что до цветеня ей, по большому счету, деваться некуда.
— Ты думаешь?..
— Стах, узнав о ритуале, Люция бросилась тебе на помощь. Мне кажется, так к тем, кто безразличен, не относятся. Ты давай, выкарабкивайся и возвращайся домой. А там сам с ней поговоришь.
Когда Санторо в следующий раз навещал альфу, понял, что правильно сделал, сказав про Люцию. На первый взгляд все было, как и раньше, но глаза у Стаха стали другие: в них появилось желание жить. Волк хотел вернуться домой, к ней.
— О-о-о!!! Да ты молодец!
— Стараюсь! Как дела? — мужчина уже сидел, опираясь на подушки.
— Все хорошо.
— Были вызовы?
— Пока нет. Галич наведался в пару городов, устроил такой хай!.. Ты же знаешь Эмерика. Иногда я даже радуюсь, что он большую часть времени молчит. Потому что если Галич начинает много говорить… — Герва перекосило. — Тролли уползают в свои пещеры и рыдают от стыда и зависти.
Карнеро засмеялся. Санторо присел рядом:
— А чтобы времени на дурь у волков не было, Галич полетел с проверкой на юг. Вчера звонил Вестлей, просил забрать эту занозу, пока из столицы не сбежали все оборотни.
— И что? Эмерик тебя послушал?
— Меня — нет. Я Тиру попросил позвонить. Галич же сейчас вокруг нее ручным цуциком бегает, чтобы она его метку приняла. А та волю почувствовала, упирается. Романтики захотела, ухаживаний за все эти годы. Увидишь — оборжешься!
Оборотень кивнул и спросил:
— А что Люция?
— Да в крота превратилась твоя Люция! Скоро ночевать на улице будет. Нашла ландшафтного дизайнера какого-то, перерыли там все. И Маюров, главное, им поддакивает и денежку отстегивает. Говорит, весной обалдеем!.. Тоже мне, ценитель прекрасного!..
Стах с улыбкой слушал ворчание лучшего друга.
— Пусть копаются, не мешай!
Герв усмехнулся:
— Да на здоровье!.. Стах, я видел здесь волчонка. И это не сын Рейна.
— Это Ральф Рокас, сын Корна.
Санторо понятливо кивнул, прекрасно помня давнюю историю:
— И зачем он здесь?
— Ансур говорил, что первый час был решающим… Вместо крови альфы мне дали кровь Ральфа, ведь он Карнеро, из рода Черных альф.
— Помогло?
— Я же живой.
Оборотни помолчали. Стах вздохнул:
— Надоел снег.
— А у нас дожди.
Альфа улыбнулся, подглядывая по "менталке", как мечутся по его саду волки, выполняя распоряжения маленькой волчицы в забавной куртке с капюшоном, закрывающим пол-лица, заметил забинтованное запястье.
— Что у Люц с рукой?
Герв поморщился:
— Упала. Случайно, Стах! Увлеклась и под ноги не смотрела.
— Приглядывай за ней.
— Мог бы и не говорить.
— И… Герв, ты можешь как-нибудь посидеть рядом с Люц? Я хочу посмотреть на нее.
Санторо усмехнулся:
— Вот вернешься — смотри сколько влезет. А как мне с Нат объясняться?..
Однако, собираясь уходить домой, согласно кивнул.