-- Тогда бросимся в волны вальса, -- кивнул Шемет, -- и пусть они вынесут нас к желанному берегу. А нет -- так хоть потанцуем всласть. Я так не променяю мазурку на объятия самой прелестной маски.
-- Значит, надо успеть до мазурки -- прагматично заметил Сенин.
Их закружило водоворотом и унесло. Войцех танцевал то с гордой испанкой, то с нежной каталонкой, нашептывая милые, но ни к чему не обязывающие комплименты. Ни одна не заинтриговала его настолько, чтобы пригласить ее на следующий тур, и он снова отошел к буфету, чтобы освежиться.
-- Вам к лицу синий мундир, мсье lieutenant.
Войцех обернулся. Перед ним стоял молодой человек лет двадцати в черной мантии звездочета, украшенной переливающимися мелкими звездочками. На говорившем не было маски, и Войцеха поразила невероятная красота бледного юношеского лица, обрамленного спадающими на плечи иссиня-черными кольцами волос. Незнакомец говорил по-французски, но слово "лейтенант" произнес с отчетливым британским выговором, словно хотел подчеркнуть, что узнал мундир.
-- Пока всего лишь корнет, увы, -- улыбнулся Войцех, -- но маскарад -- прекрасная возможность примерить на себя другую роль.
-- Ах, корнет! -- с энтузиазмом согласился юноша. -- Вы, верно, не догадываетесь, как точно угадали. Маска способна не только скрыть истинное лицо, она меняет саму суть. Впрочем...
Он оглядел Войцеха и застенчиво улыбнулся.
-- Позволите внести маленькое уточнение в ваш мундир? -- спросил он. -- Мне кажется, ему кое-чего не хватает.
-- Возможно, -- улыбнулся Войцех, -- и чего же?
Юноша огляделся, в темных блестящих глазах отразилась тревога. Взгляд его упал на позабытый кем-то веер, и счастливая улыбка озарила лицо. Войцеха, привыкшего к светской сдержанности чувств, поразила та беспечная искренность, с которой незнакомец выражал их, почти детская наивность и трогательная беззащитность юности.
Незнакомец отщипнул от веера перо, с виноватой улыбкой застигнутого на шалости мальчишки оторвал нитку от бахромы на оконной занавеси и принялся сооружать нечто, пока непонятное Войцеху.
-- Позвольте представиться, мсье лейтенант, -- произнес он, не отрываясь от своего занятия, -- я -- Алессио Ринальди, из Равенны. Путешествую в поисках новых впечатлений. Петербург покорил меня.
-- Граф Войцех Шемет, -- с учтивым поклоном ответил Войцех, -- я рад знакомству, хоть и состоялось оно там, где все стремятся сохранить инкогнито. Вы еще долго намерены пробыть в Петербурге, синьор Ринальди?
-- Ах, нет, к сожалению, нет... -- с некоторым испугом ответил Алессио, -- но возможно, мы еще встретимся, господин граф. Да, конечно...
Он закончил свою работу и, выдернув одну из звездочек, украшавших его наряд, приколол к груди Войцеха. На синем сукне мундира ярко засияла белизна маленьких крыльев.
-- Так-то лучше, -- с удовлетворением кивнул он, -- до встречи, господин граф.
-- Погодите! -- окликнул Войцех уже теряющегося меж танцующими Алессио. -- Что это?
-- Твоя мечта! -- ответил Алессио и скрылся из виду.
Войцех в задумчивости глядел на танцующих, пытаясь разобраться со странными чувствами, которые вызвал у него этот разговор. Он даже не заметил, что Сенин подошел к нему, пока тот не тронул его за плечо.
-- Прекрасная незнакомка скрылась, не оставив следа?-- подмигнул он. -- У тебя такой вид, словно ты встретил свою судьбу.
-- Прекрасный незнакомец, -- пожал плечами Войцех, -- загадочный и таинственный. Пожалуй, это было приключение. Не все же о любви грезить, Миша. Как он мог угадать?
-- Что угадать?
-- Неважно, -- отмахнулся Шемет, -- а ты нашел ли, что искал?
-- Одна досада, -- вздохнул Сенин, -- маски пошлы, разговоры глупы, ни стиля, ни чувства -- все сплошь жеманство.
-- Так уж и все? Погляди-ка, к примеру на Диану, вон там, у колонны. Какой гордый поворот головы! Как небрежно скользит мех с обнаженного плеча! Какая царственная грация в каждом движении! Разве не хороша? А ее глаза? Так и сияют черным огнем из-под маски!-- Я узнал бы ее из тысячи... -- Сенин побледнел, -- моя богиня! Но что ей бедный поручик, когда князья у ее ног? Женни...
-- Неужто Колосова? -- удивился Войцех. -- Вот уж кого не ждал тут увидеть. Спору нет, хороша. И танцует божественно. Мы же видели ее третьего дня в "Федре"...
Он с подозрением поглядел на друга.
-- Так вот кому ты букет посылал...
-- Что толку в букете? Князь Юсупов ее бриллиантами осыпает, рысаков орловских давеча подарил.
-- А муж?
-- А что муж? Он в оркестре числится, для светского приличия.
-- Слушай, Сенин, -- Войцех сжал руку друга, -- она -- балерина, танцорка. Какими бы талантами ни блистала, а своего места примы без покровителя не удержит. Не нам ее судить. Но ежели она за бриллианты князя любит, то чем она лучше любой девки, которой ты рубль платишь?
-- Не смей!
-- Ты не дослушал, Миша. А вот ежели в ней сердце есть, так смирись. И с мужем, и с князем, и с кем еще придется. Иди за ней. Люби, и ни о чем не думай.
-- Тебе легко говорить...
Сенин так и не сдвинулся с места, пожирая глазами красавицу. Она заметила его взгляд и отошла от колонны, направляясь к ним. Сенин замер, не в силах вымолвить ни слова. Диана отколола от корсажа привядшую алую розу, бросила поручику и, приложив палец к губам, двинулась в направлении сцены.
-- Беги же! Что медлишь? -- воскликнул Шемет.
Уговаривать Сенина не пришлось, и поручик вихрем сорвался с места, преследуя ускользающую богиню.
На этот раз возвращения Сенина не предвиделось. Войцех прошелся в польском, пронесся в вальсе, дождался мазурки, в которой, как всегда, отличился, сорвав аплодисменты не слишком обеспокоенной светскими условностями публики, и решил ехать домой на извозчике, оставив сани другу.
У самой гардеробной отвратительная сцена привлекла внимание Шемета. Мужчина в наряде Арлекина прижал к стене Коломбину, одной рукой зажимая ей рот, а другой пытаясь влезть за корсаж. Войцех кинулся к ним.
-- Вы оскорбили даму, сударь!
-- Это не дама, -- хрипло рассмеялся Арлекин, -- это девка. Мне плевать на ее титьки, но половина денег, которые она там прячет, -- мои.
Коломбина шмыгнула носом, утираясь клетчатым рукавом.
-- Вы оскорбили даму, -- холодно повторил Войцех, -- немедленно извинитесь, не то...
-- Не то что? -- презрительно ответил Арлекин. -- На дуэль вызовете, ваше благородие? Не по сеньке шапка, много чести для меня. Дурак ты, ваше благородие.
-- Дурак, -- неожиданно согласился Шемет, с размаху ударяя Арлекина кулаком в нос.
Кровь брызнула на широкие крахмальные брыжи, и Войцеха словно опалило огнем. Красная пелена снова застелила ему взор, и кровь бросилась в голову. Арлекин вскрикнул, заслоняясь от следующего удара, Коломбина испуганно ойкнула и бросилась наутек. Шемет скрежетнул зубами и снова занес руку, ненависть и ярость вырвали из его горла тихое рычание.
Чья-то рука стальной хваткой остановила его.
-- Довольно, граф, -- спокойный голос отрезвил Войцеха и он обернулся. Арлекин, воспользовавшись моментом, кинулся бежать.
-- Я вас знаю? -- спросил Войцех, разглядывая высокую фигуру, закутанную в домино с головы до ног. Судя по голосу, это был мужчина, но черты его целиком скрывала фарфоровая маска, бесстрастное кукольное лицо, расписанное павлиньими перьями вокруг левой глазницы. Лишь черные глаза в прорезях маски горели живым огнем.
-- Нет, господин граф, -- ответил незнакомец, -- но я знаю вас. Я знаю, что вы сейчас чувствовали. Я знаю, к чему это ведет... Что вы думаете о вечной жизни?
Вопрос застал Войцеха врасплох.
-- Я в нее не верю, -- он покачал головой, -- ни в рай, ни в ад, ни в бога, ни в черта. А вы?
-- Я не верю, -- тихо ответил незнакомец, -- я знаю. Но вы к ней еще не готовы, господин граф. До встречи.
Он словно растаял в полумраке алькова, и Войцех утер выступившую на лбу испарину.
-- Что за черт! Пожалуй, и впрямь пора домой, приключений на сегодня было довольно.
* -- При французском дворе 18-го века "шипом на розе" называли сифилис, весьма распространенный даже в самом высшем обществе.