— Известная старая мелодия, — заметил Акитада, закрыв за собой дверь. — Где вы выучили ее?
Сунады не повернулся. — Она пела ее. — Его голос дрожал, как сухие листья в беседке. — Она прекрасно пела. Умопомрачительно прекрасно, как никто из ее сословия. Я влюбился в нее, как только впервые услышал ее. Конечно, она также была очень красива, но это было и у других девушек. Он помолчал, чтобы набрать несколько нот, и улыбнулся. — Я много путешествовал и имел много женщин. Она была, как ни одна из них.
Акитада тихо опустился на пол.
— Как вы меня нашли? — почти безразлично спросил Сунада.
— Лютня. Торговец сказал мне, что Офуми приобрела настолько редкий и дорогой инструмент, который купить могли только вы.
— Ах. Я не планировал этого. Такое нельзя спланировать. Представить только, дочь крестьян и жена владельца дешевой ночлежки! Она не умела нормально говорить, когда я впервые встретил ее.
— Как вы познакомились?
Он махнул рукой. — Чисто случайно. Омейя разыскивала для меня девушек. Однажды я пришел, к ней за девушками для вечеринки и застал ее дающей уроки игры на лютне идеальной богини. Я отменил вечеринку и провел ночь с моей богиней.
— Она сразу согласилась? Акитада вспомнил претензии вдовы, что госпожа Омейя вынудила ее заниматься проституцией.
Сунады, наконец, посмотрел на него с удивлением. С циничной гримасой, он сказал:
— Естественно, согласилась сразу, как только старуха ей объяснила, кто я. О, я всегда знал, какой Офуми была на самом деле, но я ее хотел, нуждался в ней… — Он снова поморщился и замолчал. Подняв лютню обеими руками над головой, он резко ее опустил, ломая тонкое инкрустированное дерево в щепки, после чего бешено стал рвать струны.
— Это ты, убил ее, не так ли? Тихо сказал Акитада.
— Желанный рай! — Сунада посмотрел на свои кровоточащие руки и начал плакать. — Это женщина, которую я поднял из канавы, чтобы сделать своей супругой, для которой я построил и оборудовал этот дом, для которой я совершил невообразимые вещи, эта женщина предала меня. Предал меня с солдатом. Один из ваших, губернатор. Он обхватил руками голову и, в своем горе, стал раскачиваясь взад и вперед.
— Вы не ответили на мой вопрос, — настаивал Акитада.
Сунада опустил руки и посмотрел на Акитаду:
— Губернатор, не мучайте меня вопросами. Ничто больше не имеет значения.
— А что с госпожой Омейей? Ты убил ее?
Сунады нахмурился:
— Эта женщина! Ты знаешь, что она сказала мне? Что ваш лейтенант проводил свои ночи с моей будущей женой. Она думала, что я мог бы использовать информацию против вас. — Засмеялся Сунада. — Дура!
Наступила тишина.
Акитада сказал:
— Я арестую вас за убийство женщины Офуми, ее хозяйки, госпожи Омейи и бродяги Коичи.
Сунады проигнорировал его. Он потрогал сломанную лютне. — Музыка исчезла… — Он поднял постаревшие глаза на Акитаду. — Вы знаете, — сказал он с кривой улыбкой, — Уэсуги недооценил тебя, но я никогда не делал такой ошибки. Достойный противник предпочтительнее в борьбе за власть, как вы считаете? И я выигрывал, во всем. Не так ли?
Да, подумал Акитада, Сунада фактически обеспечил свою победу. Если бы не эта смертельная одержимость торговца к великой соблазнительнице, Акитада был бы бессилен предотвратить ужасное восстание. Но вслух он сказал:
— Нет, Боги не позволяют уничтожения божественной гармонии. Вы подняли руку против Сына Неба.
Сунады вздохнул:
— Всего лишь официальное мнение.
— Тем не менее, Сунада.
Его собеседник кивнул. — Меня это больше не волнует. Вы найдете то, что вы ищете в моей библиотеке, в большой комнате в западном крыле. За занавесью с драконами документы, планы восстания… этого будет достаточно, чтобы закончить мою жизнь… И жизнь других людей.
Глава 19
Поворот колеса
— Молодец! — проворчал Хитомаро, парируя длинный меч Акитады и отступая.
Оба были раздеты до пояса, изрядно вспотевшие, они с утра занимались в помещении рядом с залом заседаний. Акитада слегка улыбнулся и проверил повязку на левом плече. — Я вижу, что прихожу в форму, — сказал он. — Я боялся, что моя рука не придет в норму.
— Мышцы редко забывают, то, чему мы их научили.
Лицо Хитомаро не выражало особого вдохновения. Акитада надеялся, что тренировка поднимет настроение его лейтенанта, но пока он не заметил заметных сдвигов. Акитаде не нравилось, что, всматриваясь в глаза Хитомаро, он, казалось, глядит в невидимый мир, хочет услышать к несуществующим звукам.