На башне стало тихо. Некоторые из лучников сбежали вниз по лестнице, другие прыгнули, остальные лежали мертвые или раненые. Деревянные доски были покрыты кровью. На башне на ногах стояли только трое, над ними медленно проплывали облака, отправлявшие на землю порывы мокрого снега. Тора вытер кровь с лица Акитады и проревел приветствие, затем он ему улыбнулся:
— Мы разбили их, господин.
Акитаду охватила волна ликования, он улыбнулся. Он сражался и выжил. Кто-то из раненых громко стонал. Акитада поскользнулся в луже крови. Это была война, и это было более захватывающим, чем все, что он делал раньше. Он никак не мог успокоиться. Он посмотрел вниз во двор. Испуганные лошади бежали среди разбросанных тел. Тут и там, раненые спешили укрыться в безопасном месте. Повсюду были Такесуке, их красные знамена с гербом Сугавары развевались там, где раньше были черно-белые флаги Уэсуги. Со двора с казармами были слышны звуки боя — крики солдат и звон оружия. На востоке, над кухней стояло густое облако дыма, через который пробивалось пламя.
Теперь надо найти Уэсуги. Почему он не присоединился к своим солдатам? Главный дом оставался нетронутым.
Хитомаро уже спускался вниз по лестнице. Тора проверял раненых и сбрасывал оружие с площадки.
— Видели ли ты Каору? — спросил Акитада.
— Кто-то позаботится о нем, — зарычал Тора. — Я не мог поверить своим ушам, когда он начал приказывать.
Акитада, по-прежнему, охваченный радостью, усмехнулся и вытер окровавленный клинок о куртку одного из мертвых:
— Это все от крови, Тора.
Тора остановилась:
— Какие?
Акитада направился к лестнице. — Неважно. У нас есть много работы. Мы же не хотим, чтобы вся слава досталась Такесуке?
Они сбежали вниз по лестнице и, проталкиваясь между солдатами и лошадьми Такесуке, проследовали в следующий двор. Тора поднял одно из знамен с гербом Сугавара, выпавшее из рук сраженного воина, и развернул его. Не было особой нужды вступать в бой самим. Обходя стычки, они подошли к ступеням лестницы, ведущей на галереи, и солдатским баракам. Здесь догнали Хитомаро и снова обошли завязавшуюся стычку. Лучники Уэсуги стреляли из окошек галереи, из которой они начинали свое продвижение к воротам, а внизу пехотинцы рубили друг на друга алебардами. Ни Уэсуги, ни его старших вассалов здесь не было.
Они бросились к маленькой двери, которая вела к главному дому.
— Подождите! — К ним присоединился окровавленный Каору. Они прошли в дверь и далее через небольшой сад, где поперек дороги все еще лежало обезглавленное тело.
— Почему ты так долго? Остановившись перед Каору сердито спросил Акитада. — Мы ждали в этом сарае, пока не уверились, что тебя захватили в плен.
Каору поморщился:
— Я не смог сразу найти Коребуко. Они поймали его, когда он готовил пожар. Он был еще жив, когда я нашел его, и… Я не мог оставить его сразу. Простите, господин.
Голос Акитады смягчился:
— Бедный старик. Давайте захватим Макио и остановим это резню.
Уже не было причины скрываться. Лучники на галерее были слишком заняты, отбиваясь от наступающих солдат, поэтому Акитада со своими людьми пробежали к главному дому, стуча сапогами по глянцевым плитам лестницы. Не задерживаясь, они продвигались по зданию открывая раздвижные двери. В арсенале сундуки стояли открытыми и пустые, часть их содержимого было разбросано здесь же — шлемы, части доспехов, мечей, древки алебард и колчаны короткими стрелами.
В приемной, четыре старших офицера Уэсуги — пожилые люди с морщинистыми лицами и седыми бородами, охраняли двери в главный зал. Они обнажили мечи. Хитомаро мгновенно бросился на них, а Каору с Тора присоединился к нему. Четверо новых врагов, опытных бойцов, которые еще не вступали в бой, но Акитада не мог ждать. С кровавым мечом в руке, он прошел мимо них и распахнул огромные двойные двери в зал.
— Таката взята. Именем императора, сдавайся!
Время, казалось, остановилось, когда испуганное лица присутствующих повернулись к нему. Уэсуги сидел расставив на возвышении походный стул. Под черной лакированной броней на нем была одета белая шелковая одежда, на голове у него был черный рогатый шлем. На полу полукругом перед ним сидели семь или восемь вооруженных вассалов. Акитада чуть не рассмеялся вслух: генерал заседает на военном совете, когда битва уже проиграна.
Но сидевшие воины разом вскочили, выхватили мечи и, отбросив ножны, бросились на Акитаду. Как и четверо старых воинов, которые стояли у дверей, вассалы Уэсуги были обязаны умереть за своего господина. Акитада знал, что не сможет выжить в схватке с ними, и чувствовал, как изнутри его охватывает ледяное оцепление страха. Но тут не было времени думать о своих ощущениях. Он с диким выкриком рубанул первого приблизившегося к нему воина и скорее благодаря удаче, чем мастерству, отрубил мечом руку, но еще двое напали на него. Он отскочил, парировал жесткий удар, сделал шаг вперед и снова отскочил, не дав нанести удар по бедру, а затем отвел в сторону направленный на него меч другого воина. Тут воин Уэсуги вскричал и упал, и Акитада понял, что он уже не один. Рядом с ним был Тора, который, крича: