Слуга выглядел испуганным. — Пойдемте, господин. Это призраки мертвых кричат о справедливости.
Снова суеверие. — Ерунда, — сказал Акитада. — Это, вероятно, какие-то животные. Волк или сова. Но, вспомнив историю Торы о семье Уэсуги, он с дрожью закрыл оконце.
Когда он вернулся на свое место, хозяин исчез. Акитаде было тревожно осознавать, что его повторное отсутствие вызвало любопытные взгляды гостей. Чтобы скрыть смущение, Акитада попросил судью рассказать о преступной деятельности в крае, получил еще одну тоскливую лекцию о необходимости суровых мер наказания. Когда вскоре после этого вернулся Уэсуги, он выглядел напряженным и озабоченным. — Снег усиливается, — заявил он, — дорога к Наотсу может стать непроходимой. Я надеюсь, что все вы останетесь в моем доме на ночь.
От этих слов Акитаду охватила откровенная паника и он резко поднялся. — Спасибо, нет. Благодарю за щедрое угощение и приятную компанию, но сейчас я не могу больше испытывать ваше гостеприимство, — сказал он. — Мои обязанности требуют от меня вернуться обратно в город.
Затем возникла всеобщая суета. Большинство других гостей также попрощались, намереваясь присоединиться к кортежу Акитады на пути обратно в город.
Уэсуги по-хозяйски возражал против внезапного ухода гостей. Когда он выслушивал официальные благодарности Акитады, его лицо было лишено выражения, но его маленькие глаза блестели и странно двигались в мерцающем свете. Возможно, это было заболевание Акитады, но вдруг Уэсуги показался ему страшным, а тени в уголках большого зала казались ему живыми.
Акитада знал, что его побег в снежную ночь был трусливым и иррациональным, но достойным концом для самого неприятного и бестолкового вечера, который он когда-либо проводил. Он был наполнен предчувствием.
Глава 4
Трое заключенных
Через три дня после визита в Такату, в ясное, холодное утро полуразрушенные здания резиденции губернатора, окруженные разбитым частоколом, с пятнами грязного снега у фундамента выглядели еще более удручающе, чем обычно. Небольшой снегопад сменялся дождем, мокрым снегом, а затем опять снегопадом и так снова и снова в течение этих дней.
Когда Акитада вышел на веранду, он увидел, что главные ворота были еще закрыты, хотя солнце поднялось уже высоко, что предвещало хороший день. Тора и Хитомаро во дворе созывали стражников, которые неохотно выбежали из казармы, некоторые из них дожевывали свои утренние пайки. Наконец-то ворота со скрипом открылись — это было несколько бессмысленно, так как никто не ждал снаружи, а добраться до резиденции любой мог бы через отверстия в частоколе.
Акитада спустился по ступенькам во двор и кисло посмотрел на кривой строй выстроенных для смотра стражников, тяжело дышавших на холодном воздухе. Будучи в полном вооружении, Хитомаро являл собой образец жесткой военной выправки. Заметив Акитаду, он вскрикнул, стоявшие в строю стражники в своей лучшей одежде упали на колени и склонили головы к земле. По угрюмым выражениям их лиц Акитада понял, что Хитомаро собирался серьезно заняться их выправкой.
Их староста, Чобей, с ухмылкой на грубом лице, стоял, скрестив руки, прислонившись к воротам.
Вот же наглец! От возмущения у Акитады закипела кровь, так что он потерял самообладание. Глядя на Чобея, Акитада резко крикнул:
— Лейтенант, поставьте эту собаку на колени.
Услышав приказ, Хитомаро выхватил меч и подошел к старосте. Чобей тупо уставился на него, улыбка медленно сползла с его лица. Мгновение казалось, что он намерен игнорировать установленный порядок, но потом он упал на колени, положив руки на ледяной слой гравия перед собой.
Тора, также вооруженный, подошел к человеку на коленях, голова которого по-прежнему возвышалась над остальными. — Опустись ниже! — Приказал он. Чобей ответил проклятиями. Тора выхватил меч и ударил его плоской стороной на голой голове. С криком боли Чобей принял правильное положение.
— Жаль, что ты не одел варежки и теплое пальто утром, сержант, — непринужденно сказал Тора. — Я думаю, что твои руки быстро примерзнут к гравию, но ты не поднимешься, пока не осознаешь свою ошибку и не получишь от Его Превосходительства извинения за отсутствие манер.
Акитада уже пожалел о своей вспышке, но не мог взять свои слова обратно, не потеряв лица. — Смотрите, чтобы он научился должному уважению! — рявкнул Акитада. Затем он направился обратно в главное здание.